Дженни Герхардт
Шрифт:
— Я понимаю, каково ей, Лестер. И понимаю, каково вам. Первое время она будет жестоко страдать — все мы страдаем, когда лишаемся того, что любим. Но все проходит, а жизнь течет своим чередом. И с ней так будет. Сначала будет очень тяжело, а потом она успокоится и не затаит на вас обиды.
— Дженни меня никогда не упрекнет, это я знаю, — возразил он. — Я сам буду упрекать себя, и еще долго. Таков уж я человек. Сейчас я, хоть убей, не могу сказать, вызвана ли моя теперешняя тревога силой привычки или более глубоким чувством. Иногда мне сдается, что я самый тупой человек на свете. Я слишком много думаю.
— Бедный Лестер! — сказала она нежно. — Я-то вас понимаю. Тоскливо вам жить одному в гостинице?
— Очень, — отвечал он.
— Почему бы вам не уехать на несколько дней в Вест-Баден? Я тоже туда еду.
— Когда? — спросил он.
— В будущий вторник.
— Минутку, — сказал он. — Сейчас посмотрим. — Он перелистал записную книжку. — Я мог бы приехать в четверг, на несколько дней.
— Вот и отлично. Вам нужно побыть с людьми. Мы там погуляем, поговорим. Так приедете?
— Приеду.
Она подошла к нему, волоча за собой шлейф бледно лилового платья.
— Нельзя так много думать, сэр, — сказала она беспечно. — Обязательно вам нужно докопаться до корня. Зачем это? Впрочем, вы всегда были такой.
— Что ж поделаешь, — ответил он. — Я не умею не думать.
— Ну, одно я знаю. — Она легонько ущипнула его за ухо. — Второй раз ваши добрые чувства не заставят вас совершить ошибку. Я этого не допущу, — добавила она смело. — Вы должны быть свободны, пока не обдумаете все как следует и не решите, что вам нужно. Иначе нельзя. А я хочу вас попросить взять на себя управление моими делами. Вы могли бы давать мне куда более ценные советы, чем мой поверенный.
Он встал, отошел к окну и исподлобья посмотрел на нее.
— Знаю я, что вам нужно, — сказал он хмуро.
— А почему бы и нет? — спросила она, снова подходя к нему. В ее взгляде была и мольба и вызов. — Почему бы нет?
— Вы сами не знаете, что делаете, — проворчал он, но не отвел от нее взгляда; она стояла перед ним во всем обаянии зрелой женщины, умная, настороженная, полная участия и любви.
— Летти, — сказал он, — напрасно вы хотите выйти за меня замуж. Я этого не стою, уверяю вас. Я человек холодный, безнадежный скептик. Ничего из этого не выйдет.
— А по-моему, выйдет, — не сдавалась она. — Я знаю, какой вы человек. И мне все равно. Вы мне нужны.
Он взял ее за руки, потом притянул к себе и обнял.
— Бедная Летти! — сказал он. — Я этого не стою. — Смотрите, пожалеете.
— Нет, не пожалею, — возразила она. — Я знаю, что делаю. Мне все равно, какого вы мнения о себе. — Она приникла щекой к его плечу. — Вы мне нужны.
— Так вы, чего доброго, меня добьетесь, — сказал он и, наклонившись, поцеловал ее.
— Ах! — воскликнула она и спрятала лицо у него на груди.
«Нехорошо, — думал он, обнимая ее, — не следовало мне этого делать».
Но он все держал ее в объятиях, и когда она, подняв голову, снова потянулась к нему, он целовал ее еще много раз.
Глава LVI
Если бы не влияние некоторых обстоятельств, Лестер, возможно, со временем и вернулся бы к Дженни. Он хорошо понимал, что, крепко взяв в руки управление своим состоянием и выждав, пока улягутся страсти, он мог бы пойти на дипломатическую уловку и в той или иной форме возобновить свои отношения с нею. Но для этого ему пришлось бы поступиться неизменным правилом — выполнять свои обязательства, даже если они нигде прямо не оговорены. К тому же он не мог отделаться от мысли о широчайших возможностях, которые открыла бы перед ним женитьба на миссис Джералд. Искреннее влечение к Дженни не мешало ему сознавать, как много значат личность и богатство ее соперницы — одной из интереснейших представительниц высшего света. В мыслях он постоянно противопоставлял друг другу этих женщин. Одна — изысканная, образованная, привлекательная, искушенная во всех тонкостях светского обращения и достаточно богатая, чтобы удовлетворить любую свою прихоть; другая — непосредственная, любящая, ласковая, не обученная светским манерам, но как никто способная чувствовать красоту жизни и все, что есть прекрасного в человеческих отношениях. Миссис Джералд понимала и признавала это. Осуждая связь Лестера, она критиковала не Дженни, но неразумность этой связи с точки зрения его карьеры. Другое дело брак с нею самой — это было бы идеальным завершением его самых честолюбивых замыслов. Это было бы хорошо во всех отношениях. Он будет с нею так же счастлив, как с Дженни — почти так же, — и вдобавок ему приятно будет сознавать, что он самая значительная фигура в светских и финансовых кругах Среднего Запада. Его материальные проблемы тоже разрешались в этом случае наилучшим образом. Лестер много и серьезно думал и наконец решил, что нет смысла тянуть и откладывать. Расставшись с Дженни, он уже нанес ей непоправимую обиду. Не все ли равно, если теперь к ней прибавится вторая? Дженни обеспечена, у нее есть решительно все, что ей нужно, кроме разве его, Лестера. Она сама признала, что им следует расстаться. Так, устав от своей неустроенной и неуютной жизни, он выдумывал себе оправдания и постепенно привыкал к мысли о новом союзе.
Постоянное общение с миссис Джералд и явилось тем решающим обстоятельством, которое помешало Лестеру вновь соединиться с Дженни. Все как нарочно складывалось так, что именно она должна была спасти его от утомительного внутреннего разлада. Пока он жил один, он мог время от времени бывать в гостях, но это его мало интересовало. Он был слишком тяжел на подъем, чтобы самостоятельно собрать вокруг себя людей, которые были бы ему по душе, тогда как женщине, подобной миссис Джералд, ничего не стоило себя ими окружить. Вдвоем это было бы им особенно легко. Где бы они ни решили жить, их дом всегда был бы полон интересных людей. Лестеру оставалось бы только появляться среди гостей и наслаждаться беседой. Летти прекрасно разбирается в том, какой образ жизни его привлекает. Ей нравятся те же люди, что и ему. У них столько общих интересов, жизнь с нею была бы сплошным удовольствием.
Итак, Лестер провел несколько дней с миссис Джералд в Вест-Бадене, а в Чикаго предоставил себя в ее распоряжение для обедов, прогулок и выездов в свет. В ее доме он чувствовал себя почти хозяином — она сама этого добивалась. Она подробно рассказывала ему о своих делах, объясняя, почему ей нужен его совет по тому или иному вопросу. Она не хотела надолго оставлять его одного с его мыслями и сожалениями. И он шел к ней, когда хотел утешиться, забыться, отдохнуть от забот. Он много с кем встречался у нее в доме, и среди их знакомых уже стали поговаривать о том, что они собираются пожениться. Поскольку прежняя связь Лестера вызвала так много пересудов, Летти решила ни в коем случае не устраивать торжественной свадьбы. Достаточно будет коротенькой заметки в газетах, а через некоторое время, когда все успокоится и сплетни утихнут, она, ради его блага, ослепит весь город своими приемами.
— Может, нам пожениться в апреле и уехать на лето за границу? — предложила она однажды. В том, что брак — их дело решенное, ни он, ни она уже не сомневались. — Поедем в Японию. А осенью вернемся и снимем дом на набережной.
Лестер расстался с Дженни так давно, что совесть уже не мучила его с прежней силой. Внутренний голос еще не совсем умолк, но Лестер старался заглушить его.
— Ну что ж, — ответил он почти шутливым тоном, — только, пожалуйста, без всякого шума.
— Ты правда согласен, милый? — воскликнула она, радостно глядя на него; перед этим они спокойно провели вечер за чтением и разговорами.
— Я достаточно долго думал, — ответил он, — и не вижу причин откладывать.
Она подошла, села к нему на колени и положила руки ему на плечи.
— Мне просто не верится, что ты это сказал, — промолвила она, удивленно глядя на него.
— Что же мне, взять свои слова обратно?
— Нет, нет! Значит, решено, в апреле. И мы поедем в Японию. Теперь ты уже не передумаешь. И шума никакого не будет. Но, бог ты мой, какое я себе закажу приданое!
Она весело взъерошила ему волосы. Он улыбнулся чуть напряженной улыбкой; чего-то недоставало в его безоблачном счастье, может быть, это сказались годы.