Джентльмен в черной маске
Шрифт:
— Право, мне очень жаль беспокоить вас… — раздался у него под ухом чуть слышный вежливый голос.
Сторож проснулся и вскочил; захваченный врасплох, он попытался схватить револьвер, обычно лежавший рядом на полке.
— Не стоит беспокоиться, — ваш револьвер у меня в кармане, а шнур сигнализации перерезан, звонка не последует, — продолжал Черный Человек. Сквозь узкие прорези его черной маски на сторожа глядели веселые, улыбающиеся глаза. — А теперь — за дело!
Для охраны устроено специальное караульное помещение: небольшая каморка с железобетонными
— Ступайте в каморку, — скомандовал Черный. — Станьте лицом к стене и ведите себя прилично: не вынуждайте меня прибегнуть к крайним мерам. И быстрей!
Сторож послушно повиновался. Звякнули ключи — незнакомец достал их из мгновенно вскрытого сейфа, и дверь каморки захлопнулась. Стало тихо. Лишь вентилятор мерно жужжал над его головой.
Через несколько минут незнакомец вернулся.
— Вот и все, — сказал, он. — Я взял совсем немного: на покупку нового автомобиля и для приличного путешествия. Что поделаешь, надо как-то жить!
— Меня уволят! — причитал сторож, утирая влажные от слез глаза.
— Скажите, что я вас оглушил. То же самое рассказывал ваш коллега из Северного банка…
— Что с моим товарищем в зале?
— Пока он мирно спал, я оглушил его способом, известным лишь мне одному.
Черный захлопнул за собой дверь, и снова звякнул ключ в замке. Но, как показалось сторожу, дважды. Он рискнул подойти к двери — и в самом деле дверь отворилась, но Черного Человека и след простыл.
Подняли тревогу… В банк прибыли три сыщика из Скотленд-Ярда. В зале они обнаружили одурманенного сторожа, с трудом понимавшего, что происходит. Второй сторож без умолку рассказывал, как на него напали.
— Перестаньте болтать, — раздраженно заметил инспектор Уолл. — Пусть эта история послужит оправданием вашему товарищу, но не вам. Вы попросту заснули на своем посту, а стоило Черному припугнуть вас как следует и приставить к груди револьвер — вы испугались насмерть и позволили ему делать все, что угодно. Все, несомненно, произошло именно так.
Сторож, спавший в зале, вообще не мог дать никаких объяснений. Он ничего не помнил, кроме того, что сидел в своей каморке и пил кофе, который сам сварил на печурке.
— Остатки кофе мы отошлем для химического анализа, — продолжал сыщик. — Преступник находился в здании довольно долго. Одурманив сторожа, он намного облегчил свою задачу.
В верхних этажах банка располагались помещения для служащих и делопроизводства, ценности хранились в подвальном этаже — хранилище Депозитного банка. В подвал вела широкая лестница, разделенная стальной решеткой. Ключи от решетки имелись лишь у сторожа, находившегося внутри здания.
— Все обстояло очень просто, — резюмировал происшедшее инспектор Уолл, закончив допрашивать сторожей. — Петрес покинул свой пост, чтобы повидать ночного сторожа. В это время Черный, ибо он ухитряется вскрыть любой замок, проник в здание. В остальном удача сопутствовала ему.
Ранним утром
Каково же было их удивление — взломанным оказался лишь один небольшой сейф, принадлежащий Ральфу Гамону. Сейф был опустошен подчистую.
Глава 2. ЛЕДИ ДЖОАН ЖДЕТ РЫЦАРЯ
Стефанс, дворецкий лорда Крейза, прочел в утренних газетах о взломе и, будучи по натуре человеком разговорчивым, за завтраком поспешил сообщить новость своему господину. Впрочем, на его гостя она произвела бы, несомненно, более сильное впечатление. Однако по некоторым причинам Стефанс недолюбливал мистера Ральфа Гамона. Чрезвычайно предупредительный по отношению к лорду и почтительный к молодой леди, он старался понравиться ей.
Однако его желание никоим образом не распространялось на прислугу замка. Он был скуп и, если давал чаевые, то в весьма скромных размерах. Но Стефанс не удивился: шофер Ральфа Гамона успел сообщить о скупости своего хозяина.
Однако со временем коммерсант сильно переменился и в отношении к лорду, и в отношении к его семье.
Если ранее Гамон, обращаясь к владельцу замка — Крейзу, величал его «милордом», то сейчас осмеливался называть его «дорогим Крейзом», а его дочь — «моя дорогая».
Такая фамильярность раздражала Стефанса, его обычно доброе и приветливое лицо при воспоминаниях о Гамоне становилось хмурым и отчужденным.
Стефанс стоял у раскрытого настежь окна и задумчиво глядел на зеленый газон, раскинувшийся до реки — естественной границы имения. Было прекрасное утро, какое только можно себе представить ранней осенью. Деревья еще щеголяли зеленой листвой, но кое-где уже проступали краски осени — пурпур и золото. На небе сияло теплое осеннее солнце, бросая лучи на молчаливую землю. Лишь изредка тишина нарушалась всплеском крыльев одинокого фазана, грузно опускавшегося с дерева на землю.
— С добрым утром, Стефанс!
Дворецкий обернулся и столкнулся лицом к лицу с человеком, о котором думал в эту минуту.
В зал бесшумно вошел Ральф Гамон. Среднего роста, полноватый, лет сорока пяти, он начинал уже лысеть, что несколько старило его. Широкое лицо казалось бледным и невыразительным. Высокий лоб, темные, глубоко сидящие глаза, жесткая линия некрасивого рта — все говорило о его ловкости и уме. Глядя на него, Стефанс всегда вспоминал о своем учителе, так ненавистном в детстве.
Лысина Гамона была обрамлена пучками седоватых волос, сбившихся у лба. Заметив на полу булавку, он быстро поднял ее и приколол на лацканы своего костюма.
— Вот это удача! — воскликнул он. — Что может быть лучше — день начался с находки предмета, который может тебе пригодиться!
Стефанс еле сдержал себя, несмотря на огромное желание сказать, что булавку, очевидно, кто-то выронил и принадлежит она не ему. Вместо этого он сказал:
— Вчера Черный снова учинил взлом.
Гамон нахмурился и вырвал газету у него из рук.