Джесси и Моргиана
Шрифт:
Из предосторожности она стала ждать Гервак в комнате, уединенной от остальных, раньше бывшей комнатой Тренгана: так как окна гостиной были открыты, она боялась, что их могут подслушать.
Скоро раздался голос Нетти, открывшей дверь, и перед Моргианой появилась высокая женщина лет тридцати, с недурным свежим лицом, хорошо сложенная и спокойная. В клетчатом костюме и коричневой шляпе с белыми бархатными цветами, Отилия Гервак ничем не выделялась бы из тысячи женщин своего типа, не будь ее холодные серые глаза под резко сдвинутыми бровями так отчетливо неподвижны
Войдя, она деланно улыбнулась, причем ее неприятно резкие для молодой женщины глаза смотрели с глубоким холодным молчанием на смешавшуюся Моргиану.
– Здравствуйте, – сказала Гервак. – У меня есть к вам небольшое дело, не очень приятное, но совершенно неизбежное. Можно сесть?
Ее голос был вульгарен и громок.
– Разумеется, – ответила Моргиана.
Они сели. Отилия Гервак вынула платок, вытерла губы, окинула взглядом собеседницу и заметила ее бледность. Это было ей на руку, а потому, хорошо понимая, что Моргиана взволнованно ждет, Гервак решила не торопиться.
– Итак, это ваш дом? – сказала она, оглядываясь. – Вы живете очень уединенно. Я взяла извозчика и, доехав до какой-то мызы около моста, отпустила его, а сюда добралась пешком. Уж из одного этого вы можете видеть, с какой осторожной особой имеете дело. Не волнуйтесь, ничего страшного нет. Ах, вы!
Так воскликнув, как будто шутя журила хозяйку, она схватила Моргиану за руки, сжала их и оттолкнула развязным жестом бесцеремонной натуры.
– Ах вы, монахиня! – повторила Гервак, беззастенчиво изучая ее лицо, начавшее дрожать от злобы. – Так слушайте, – продолжала она, переходя в одержанный тон, – я здесь затем, чтобы узнать, – а что узнать, вы понимаете сами.
– Еще не было случая, – сказала Моргиана.
– Да?! Но вы получили!
– Конечно.
– Прекрасно. – Гервак посмотрела на нее с тонким соображением. – Следовательно, вы ждете подходящих обстоятельств или… как?
– Я жду… – начала Моргиана, но не кончила и решилась прекратить выпытывание. – Надеюсь, вы не будете добровольно затягивать вашу роль в этом деле, о котором лучше молчать.
– Не увертывайтесь, – спокойно возразила Гервак. – Во всяком таком деле я довольно осведомлена. Я предупредила вас, что разговор будет не из приятных. У вас есть сестра, молодая девушка. Она нездорова третий день; ее лечит доктор Сурдрег, который вчера вечером признался одному человеку, что находит болезнь вашей сестры странной.
– Хорошо, – сказала Моргиана, начавшая по непреклонному тону посетительницы догадываться о цели ее приезда, – я вижу, у вас имеются способы узнавать судьбу жертв вашего искусства; хотя вы меня удивляете, так как болезнь Джесси – обыкновенное затянувшееся недомогание, но позвольте спросить вас: предположим, что ее болезнь – действие яда. Как тогда понять вашу настойчивость? Как недовольство результатом или… раскаяние?
– Я вам объясню, – сказала Гервак тихо и вразумительно. – Мы нашли, что услуга, оказанная вам, стоит значительно дороже суммы, которую вы уплатили. Фабрикация яда, очень сложная, связанная с многочисленными опытами, требует значительных расходов; случился перерыв, чтобы наверстать время, нам пришлось купить вашу дозу от одного человека за очень большие деньги. Так как вы богаты, – во всяком случае, деньги сестры перейдут к вам, – мы уверены, что недоразумение будет улажено.
– Я вынуждена вам верить, – ответила Моргиана довольно спокойно, – все же я дам настоящее имя такому наглому требованию. Оно называется шантаж.
Гервак рассмеялась.
– О, нет! Всего лишь расчет на ваше благоразумие. Отбросьте сильные выражения и сообразите, с каким чувством ваша сестра может прочесть письмо, говорящее о роде ее болезни.
– Довод убедительный, но он имеет обратную сторону, так как и я не буду молчать о тех руках, которые продали мне флакон.
– Ну, вы еще совсем ребенок. У меня есть свидетели, что флакон был похищен вами из шкапа с токсинами, после того как мой муж показал вам этот яд и рассказал о его свойстве. Прислуга застала вас сходящей со стула у шкапа, а вы объяснили ей свою странную резвость желанием хорошенько рассмотреть живопись на стекле.
– Так, – сказала Моргиана в раздумьи, – и здесь я должна вам верить, потому что хорошо помню разрисованное стекло шкапа.
На стекле изображена китайская цапля среди водяных листьев и камыша.
– Не ломайтесь, – презрительно сказала Гервак. – Вы не в таком положении, чтобы посмеиваться.
– Но я «совсем ребенок», как вы сказали. Что же мне делать, серьезно говоря? Я попытаюсь убедить вас, что вымогательство пока не имеет оружия, так как яд предназначен не для моей сестры; она ведь моя сестра. Но я дам деньги вам добровольно. Я дам вам их из чувства отвращения к вашим действиям. Сегодня я не могу этого сделать. Послезавтра я буду в банке и возьму там крупную сумму для ремонта нашего городского дома. А затем отправлюсь к вашему мужу и передам деньги ему.
– Нет, не ему, – возразила Отилия Гервак, – мой муж не знает об этом деле и знать не должен. Деньги должна получить я.
– Вы грабите меня тайно от своего мужа, но как тогда понимать историю с разрисованным стеклом, если я не поддамся?
– Между собой мы уладим и не такие вопросы. Кроме того, я требую, чтобы Гервак не знал о моем посещении вашего дома. Вы имеете дело только со мной.
– Как хотите, – сказала Моргиана. – Для меня единственно важны ваши угрозы, хотя бы вы скрывали их от всех ваших родственников.
– Ну, хорошо, мы это выясним. Теперь скажите, о какой крупной сумме идет речь.
– Вы получите двадцать пять фунтов, – произнесла Моргиана с хорошо разыгранной наивностью, – чем, надеюсь, я предупредила ваши расчеты и ожидания.
Гервак внимательно посмотрела на нее, слегка улыбнулась и побледнела.
– Продолжайте, – сказала Гервак, смеясь, – двадцать пять фунтов мне, пожалуй, сразу не унести. Скажите-ка лучше так: «Ко мне пришла дура. На, дура, возьми десять фунтов и дай мне пять сдачи».