Джейк
Шрифт:
Такое положение, конечно, продлится недолго, особенно после того, как он обошелся с ними сегодня. И она намерена поговорить с мистером Максвеллом, как только сможет застать его одного.
Изабель выждала, когда Джейк направился к коралю, чтобы оседлать свою лошадь, и последовала за ним.
— Мистер Максвелл.
Он не ответил и не обернулся.
— Мистер Максвелл, я хочу поговорить с вами. Никакого ответа. Изабель догнала его возле кораля и встала прямо перед ним.
— Вы не слышали,
— Ой, — Джейк изобразил невинность. — Я думал, вы зовете какого-то мистера Максвелла. Меня ведь зовут Джейк.
— Я не одобряю неофициального обращения.
— Но не всегда можете устанавливать правила. Это мое ранчо.
— Я хорошо это знаю, но не хочу подавать мальчикам дурной пример.
— Полагаю, они знают о дурных примерах гораздо больше, чем вы.
— В том-то и дело. Они знают все о том, что дурно, и ничего о том, что хорошо.
— Хорошо, когда человек сам решает, как его зовут. Зовите меня Джейк, или я не буду отвечать. Согласны вы или нет, будет так.
У Изабель было сильное желание повернуться и гордо удалиться, но она чувствовала — на него этот жест не произведет впечатления.
— Хорошо, я буду называть вас по имени, когда мы одни, но не при мальчиках.
— Значит ли это, что мы часто будем одни?
Она понимала, Джейк старается рассердить ее, но у Изабель было удивительно странное чувство, что быть радом с ним наедине оказалось бы не так плохо, как она сначала воображала. Здравый смысл снова исчезал. Джейк — прямая противоположность всему, что она ценила в мужчине.
— Я хотела поговорить с вами о вашем обращении с Виллом и Питом, поэтому мы одни.
— А я решил, что это из-за моей скромной персоны.
— Мистер Максвелл, вы…
— Как меня зовут?
— Джейк, — Изабель не знала, почему так трудно произнести это имя. — Не понимаю, как вы можете переходить от поддразнивания к жестокости и снова к поддразниванию. Это противно человеческой природе.
— Когда я был жесток?
У Джейка был такой вид, будто он совершенно не понимает, о чем речь.
— Когда не разрешили Питу получить десерт. Когда назвали мальчиков проклятым дурачьем.
— Вы хотите, чтобы я похвалил их, когда меня всего вымазали джемом?
Изабель заметила, что выражение его лица стало привычно грубым.
— Нет, но не нужно было лишать Пита пирога, когда все остальные его получили.
— Все остальные не пытались стянуть джем у Вилла.
— Он не крап.
— Как вы называете ситуацию, когда берут то, что принадлежит другому?
— Он просто пытался взять больше, чем его доля.
— То есть пытался взять то, что ему не принадлежит. Обычно это называется воровством.
— Мистер Максвелл… Джейк… Это всего-навсего джем, а не корова или деньги.
— О, значит, можно брать что-то чужое, если оно не много стоит. Он может взять мои ботинки, но не должен брать мою лошадь.
— Не будьте смешным. Вам самому нужны ваши ботинки.
— О'кей, он может взять мое нижнее белье, если не возьмет мою шляпу.
Изабель почувствовала, что покраснела.
— Буду надеяться, вы сочтете необходимым и нижнее белье.
— Только не в такую жару. Как раз сегодня утром я колебался, надеть ли его.
Изабель решила, что разговор принимает направление, заставляющее ее чувствовать себя неловко.
— Мы говорим о принципе.
— Совершенно верно. Когда берешь что-то, тебе не принадлежащее, неважно, какую мелочь, — это воровство.
— Считаю, спорить с вами не имеет смысла.
— Мадам, это не имеет ничего общего со смыслом. Я видел, как людей убивали только за то, как они ходят или смотрят на вас. Это придает ложке джема на чужой тарелке большое значение.
— Вы были слишком резки, — Изабель решила больше не пытаться убедить его. — Пит — еще маленький ребенок.
— А что, по-вашему, нужно было сделать?
— Поговорить с ним, объяснить, что нельзя брать больше, чем его доля, это вызывает дурные чувства.
— Мадам, где вы росли? Вопрос сбил Изабель с толку.
— В Саванне.
— Приходилось ли вам спать на земле, ходить по нужде в кусты и бояться, что ночью индейцы снимут ваш скальп?
— Нет, но…
— Значит, такая умная женщина, как вы, должна понять — здесь другие правила игры.
Изабель понимала — он вовсе не считает ее умной.
— Правила вежливости и приличия должны быть везде одинаковы.
— Вероятно, вы правы, если бы у людей оставалось время думать об этом. Но сейчас я больше озабочен тем, чтобы сохранить головы этих парней на плечах, чем возможностью сделать из них джентльменов. Не тронь чужую лошадь, спальник, ружье, еду и все остальное, что принадлежит другому. Если тронешь, хозяин решит, что ты пытаешься это украсть, и убьет тебя. Есть еще несколько уроков, которые они должны усвоить, чтобы остаться в живых. Вам они едва ли понравятся.
— Я только пытаюсь привить мальчикам навыки поведения, заполнить пробелы в воспитании, возникшие потому, что у них нет родного дома.
— Прекрасно, хотя я ничего не знаю о подрастающих мальчиках. Коровы, лошади и эти холмы — это мне знакомо. Этим парням понадобится все, чему я смогу научить их, чтобы перегнать стадо в Нью-Мексико. И вы лучше надейтесь, что они способные ученики, это единственное, что станет между вами и ситуациями, которые заставят вас вспомнить мои слова.
Изабель понимала — он прав. Она навязала ему себя и мальчиков, а он принял, потому что они нужны ему, и только.