Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007
Шрифт:
После смерти Трэйси он вернулся в Лондон. Началась зима. Ничего как будто не изменилось. Блофельд по-прежнему оставался на свободе. У М. хватило такта не давать Бонду заданий, на которых он бы колесил по Европе в поисках своего противника. Горе после смерти Трэйси всё ещё жило в нём. А сэр Джеймс Мэлони сказал ему: «Работайте!» Бонд работал. Но чувствовал, что что-то идёт не так как надо. Вроде бы и напористость была прежней, и профессионализм — но задания не получались. Удача словно отвернулась от него.
Одним из таких его неудачных дел стало дело с Прендергастом — заведующим их
— На Прендергаста приходят постоянные жалобы, — проинформировал Бонда начальник штаба Билл Таннер.
— От кого же?
— От заведующего нашей станцией в Милане.
— От Крокссона?
— Да. Как ты знаешь, тот ещё молод и неопытен — работает у нас относительно недавно. В общем, что-то они там не поладили. Я пытался разобраться и смягчить ситуацию — безуспешно. Поезжай и разберись.
— А какие именно жалобы?
— Крокссон обвиняет своего коллегу в коррупции, служебной некомпетентности, нетрадиционной сексуальной ориентации и в пособничестве врагу.
— Прендергаст — двойной агент? Мой бог, я знаю его достаточно давно, и никогда бы обо всём этом не подумал. Товарищ Крокссон явно не в себе — видимо, сказывается его итальянский темперамент.
— Я тоже думал об этом. Поэтому и поручаю это дело тебе.
Через несколько дней Бонд вылетел в Милан. Крокссона он нашёл неприятным — высокомерным и лишённым чувства юмора. Плюс ко всему, тот не предоставил ему ни одного доказательства своих обвинений.
Потом из Милана Бонд вылетел в Рим, где встретился уже с Прендергастом. Он был рад увидеть своего старого друга — особенно после всего, что о нём услышал. Прендергаст выглядел хорошо и был в отличной форме. После зануды Крокссона Бонду было приятно увидеть человека, с которым можно было интересно пообщаться. Они прогулялись по Риму, и Прендергаст, как обычно, поведал ему обо всех местных новостях. Потом они поужинали в «Каса Валадиер», выпили местный ликёр Самбука, и тогда Бонд завёл разговор о Крокссоне и о его жалобах. Прендергаст, казалось, понимал проблему. «Крокссон молод, — сказал он. — Ему не повезло с женой, вот он и ерепенится. Возможно, я и был с ним раньше груб, но не писать же из-за этого жалобы. А обвинения без доказательств — грош им цена — мы, как сотрудники Секретной службы, прекрасно это понимаем. Доказательств ведь нет?» «Нет», — ответил Бонд. На этом разбирательства и закончились. Бонд вернулся в Лондон, доложил Таннеру о результатах проверки и успокоился. Крокссона сняли с занимаемой должности за служебное несоответствие. А несколько дней спустя Таннер сказал Бонду, что тот застрелился.
И тогда ад вырвался наружу. Загудела итальянская пресса. Вдова Крокссона обвиняла Прендергаста в смерти мужа. Также он обвинялся в организации целой сети дипломатов-гомосексуалистов в Риме. Были и другие обвинения. В конце концов, Прендергаст решил исчезнуть. Два офицера британской безопасности перехватили
Бонда выручило только то, что на суде не всплыло его имя — Прендергаст по старой дружбе не упомянул о том, что он навещал его в Риме перед самоубийством Крокссона. На Секретную службу была брошена такая большая тень, что М. подал своё прошение об отставке лично премьер-министру. Тот ему отказал, и тогда М. решил привлечь Бонда к ответственности. Он собирался уволить его не только из отдела «00», но и из Секретной службы вообще. На помощь Бонду вновь пришёл сэр Джеймс Мэлони. Он посоветовал М. отправить Бонда на какое-нибудь трудное и безнадёжное задание, которое помогло бы ему забыть о Трэйси и восстановить свой профессиональный навык. Так начались события, описанные Флемингом в романе «Живёшь лишь дважды».
— Это было одно из моих самых причудливых заданий, — сказал Бонд. — Я должен был поехать в Японию и войти в контакт с их Секретной службой, чтобы получить уникальную шифровальную машинку, позволяющую расшифровывать самые замысловатые сообщения русских. В итоге я столкнулся там с Блофельдом. Тот организовал в старом замке у Киото сад самоубийств.
— «Диснейленд смерти»?
— Именно. И моё задание превратилось в личную вендетту.
— Убийство Блофельда принесло вам удовлетворение?
Бонд покачал головой.
— Нет. Я долго мечтал об этом моменте, но всё произошло слишком быстро, чтобы я мог получить сатисфакцию от процесса. В конце схватки замок Блофельда загорелся, я упал в море, и меня подобрала Кисси Судзуки. Хотя я и потерял память, мы с ней были счастливы.
— Она стала вашей идеальной женщиной?
— В некотором роде да. Японки спокойные и послушные, и я всегда мечтал пожить с японской женщиной. Она заботилась обо мне — кормила, мыла, одевала, ну и занималась со мной любовью. Однако едва ко мне стала возвращаться память, я понял, что вечно так жить — не для меня. В конце концов, мы расстались.
— И вы попали в Россию?
— Да.
— А девушка? Флеминг упомянул, что она осталась беременна.
— Это так. Однако узнал я об этом не сразу. Да если бы и узнал сразу — всё равно не смог бы отреагировать адекватно — в том состоянии. Я вернулся в Японию только два года спустя, нашёл её через Тигра Танаку и поехал к ней в Токио, где она работала в одной из американских рекламных компаний. Наш мальчик был замечательным — сильным и красивым, хотя для меня было странно иметь сына-японца.
Бонд говорил о своём ребёнке не без гордости и даже показал мне его фотографию, которую хранил в бумажнике. На ней его сыну было уже восемь лет, и мне было непривычно видеть японскую версию мини-Бонда — с большими глазами, азиатским носом и решительным ртом, доставшимся ему от папы. На лбу угадывалась запятая тёмных волос — как и у Бонда.
— Как его зовут? — спросил я.
— Джеймс, — ответил Бонд. — Кисси назвала его в мою честь, хотя фамилия у него, конечно, её.
— И он знает что вы — его отец?