Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ
Шрифт:
Жив ли еще Тейт? Этот вопрос обещал быть особенно трудным. Из тех троих у него было больше всего шансов выжить. Не мог ли он построить плот? Попасть на какое-нибудь плывущее мимо судно и наплести там с три короба небылиц о кораблекрушении? Отыскать челнок Бена Ганна, починить или перестроить его и уйти с отливом? А может быть, он остался там и сносно устроился? Серебряными слитками покупает себе расположение любопытствующих путешественников? В таких то идущих вперед, то возвращающихся вспять размышлениях я доехал до «Короля Георга», но все же успел решить, как мне поступать.
Однако в этот погожий день все пошло совсем не так, как я ожидал. Прежде всего Джон Калзин сообщил мне, что ему не удалось
– Они тронули меня до глубины души, Джим, – сказал Джон. – Но, Джим, мальчишка просто необузданный какой-то, ты не думаешь? А она и не пробует его обуздать. И все же в мальчишке, видать, есть что-то доброе.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду… – начал было я, но тут Грейс Ричардсон, услышав наши голоса, вышла на лестницу. Мальчик стремглав сбежал вниз по ступенькам, промчался мимо нас с Джоном, ни слова не промолвив, и выскочил на залитый солнцем двор. Я высказал свое предложение о том, чтобы мать и сын остановились в гостинице «Адмирал Бенбоу», и Грейс Ричардсон согласилась его принять.
Пока мы готовились к отъезду, я тихонько спросил Джона, не проезжал ли здесь недавно горбун?
– Нет, Джим. Про такого не слыхал.
– Я встретил одного на дороге, – сказал я. – Неприятное существо.
– Да они обычно малорослые и вовсе безобидные создания.
– Только не этот, Джон, – возразил я. – Этот даже покрупнее тебя будет. Если он заедет сюда, глаз с него не спускай.
Наша маленькая компания направилась в гостиницу «Адмирал Бенбоу», стоявшую в полутора милях от «Короля Георга». Я отдал Грейс Ричардсон свою лошадь, а сам шел рядом, ведя лошадь под уздцы. Мать и сын выглядели отдохнувшими, но ее лицо все еще было омрачено беспокойством. Я задавался мыслью о том, как мне думать об этой женщине: называть ее в мыслях «Грейс» было бы слишком фамильярно; «мисс Ричардсон» казалось неподобающим – ведь у нее есть сын; но думать о ней как о «миссис Ричардсон» тоже было бы невозможно, если ее супругом когда-то был Джозеф Тейт. Я решил мысленно называть ее полным именем до тех пор, пока, как я надеялся, более длительное знакомство не приблизит меня к ней (любым возможным путем) настолько, что «Грейс» уже не будет казаться фамильярностью.
Мальчик – Луи, – казалось, обрел новые силы. Он побежал вперед, желая увидеть море. С определенной точки на нашей неширокой дороге можно увидеть внизу берег Корнуолла. [2] Мать Луи умоляла его оставаться на виду и не переставала внимательно оглядывать все вокруг.
– Мадам, это тихое место, – уверял я ее. – Пусть он побегает, он станет лучше себя чувствовать.
От неожиданного отчаянного крика, раздавшегося чуть ниже по дороге, меня словно морозом до костей прохватило. Я взглянул на Грейс Ричардсон и увидел, что на ее лице написан ужас.
2
Корнуолл (Cornwall) – исторический район и графство на юго-западе Великобритании; имеет живописное побережье. В настоящее время – крупный центр туризма (южное побережье Корнуолла называют Английской Ривьерой).
– Господи Боже мой! – воскликнула она. – Луи!
– Оставайтесь на месте! – велел я ей и со всех ног бросился вперед по дороге.
За поворотом, у обочины, стоял конь в богато убранной сбруе. Рядом, наполовину на траве, наполовину на твердо убитой дороге, лежал Луи. Какой-то молодой человек зверски избивал его ногами, и, должен признаться, я было подумал, что Луи сам вызвал его гнев. Но это выглядело слишком опасным. Человек, разодетый словно денди, угрожающе возвышался над мальчиком. Каждый удар ногой сопровождался безобразным ругательством.
В тот миг, не в силах понять происходящее, я решил, что этот щеголь собирается убить Луи, скорчившегося под жестокими ударами его сапог.
Напавший обернулся на мои крики. Этот человек был разодет так затейливо, что я никогда и не видел ничего подобного. В такой одежде надо бы скорее красоваться среди модников Бата, [3] чем здесь, на этой тихой и пустынной сельской дороге. Я снова крикнул, употребив несколько оскорбительных слов. Это сработало: я отвлек его внимание на себя, и денди потянулся за шпагой. Чтобы еще больше отвлечь его от мальчика, который теперь лежал без движения, я стал отступать назад, заманивая его за собой. Я не был вооружен: мужчины в наших краях надевают шпаги, только отправляясь в дальнюю дорогу.
3
Бат (Bath) – курорт с горячими источниками на юге Англии.
В этот момент из-за поворота показалась обуреваемая горем Грейс Ричардсон. Ее крики отвлекли напавшего от меня, и он поспешил к ней, выкрикивая ругательства и таща коня в поводу. Мое суждение об увиденной сцене изменилось – он явно знал Грейс Ричардсон и был достаточно знаком с ней, чтобы иметь повод ее ненавидеть. Это не могло быть случайным нападением, вызванным дерзостью мальчика.
Щеголь в черном парике был толст и коренаст, но очень подвижен. Я бросился вслед за ним. Он поднял шпагу, собираясь то ли поразить женщину насмерть, то ли перерезать подпругу, чтобы ссадить ее с лошади. Несмотря на то, что я худощав и легок, я бросился наземь позади него, прямо ему в ноги, намереваясь его свалить, а затем каким-то манером сесть на него и дождаться, пока удастся позвать на помощь.
Руки мои пришли в соприкосновение с его ногами, и я добился своей цели. Я как бы сделал ему подножку: он упал. Копыта его коня взметнулись над моей головой и опустились поодаль. Голова щеголя громко ударилась о камни, усыпавшие здесь землю. Он издал какой-то хриплый звук и перекатился на спину, наполовину закрыв меня своим телом; его шпага, звеня, упала, пролетев мимо моего лица. Затем он снова перекатился на живот, будто плохо закрепленный люгер. [4] После этого он больше не двигался. Конь его встал на дыбы – копыта снова мелькнули у самой моей головы – и ускакал прочь.
4
Люгер (мор.) – здесь: небольшое двух-или трехмачтовое парусное судно.
На несколько секунд воцарилась тишина. Я чувствовал, что мои руки расцарапаны, колени, локти и щека у скулы ободраны. Я к тому же понимал, что мой противник мертв. Выбираясь из-под него, я увидел, что Грейс Ричардсон спешивается.
Эта сцена и поныне, словно картина, запечатлена в моем мозгу: солнце сияет, небо ярко-голубое, на дороге – мертвый человек в сапогах с блестящими пряжками, в съехавшем набок завитом парике; молчащий избитый мальчик, его мать, обезумевшая от горя, разносящийся эхом стук копыт удаляющегося коня без всадника. Я, силящийся подняться – одно колено на твердой дороге; и ужас, ледяным холодом обдающий мое лицо.