Джим-кнопка и Лукас-машинист
Шрифт:
– Ведь ты всегда был рассудительным человеком, Лукас.
– А о чем речь? – спросил машинист осторожно.
Король снял корону, подышал на нее и рукавом халата принялся натирать до блеска.
Делал он это для того, чтобы выиграть время, потому что был явно сконфужен.
Затем, решительным жестом нахлобучив корону обратно, он опять прокашлялся и сказал:
– Мой дорогой Лукас, я долго размышлял и наконец пришел к выводу, что по-другому не получится. Мы должны это сделать.
– Что мы должны сделать, Ваше Величество? – спросил Лукас.
– Разве
– Нет, – ответил Лукас. – Вы только сказали, что мы должны что-то сделать.
Король задумчиво поглядел перед собой. Через некоторое время он удивленно покачал головой и проговорил:
– Странно. Я мог бы поспорить, что только что сказал это: нам придется ликвидировать Эмму.
Лукас подумал, что ослышался, и поэтому переспросил:
– Придется Эмму что?
– Ликвидировать, – ответил король и серьезно кивнул. – Разумеется, не сразу сейчас, но как можно скорее. Я прекрасно понимаю, что расстаться с Эммой нам всем будет очень тяжело. Но мы должны это сделать.
– НИКОГДА, Ваше Величество, – решительно проговорил Лукас, – и к тому же, чего ради?
– Посуди сам, – примирительно начал король, – Усландия – страна маленькая; исключительно маленькая даже по сравнению с другими странами, такими как Германия, Африка или Китай. Ее хватает как раз для одного короля, одного локомотива, одного машиниста и двух подданных. Но если сюда прибавится еще один подданный…
– Не один, а только пол-подданного, – поправил Лукас.
– О, разумеется, разумеется, –печально согласился король, – но надолго ли? Он ведь подрастает. Я должен думать о будущем нашей страны, на то я и король.
Пройдет еще немного времени, и Джим Кнопка станет полным подданным. Тогда он наверняка захочет построить себе дом. А скажи-ка мне, пожалуйста, куда нам поставить этот дом? Свободного места нигде больше нету, куда ни глянь – везде рельсы! Придется нам себя ограничить. Тут ничем не поможешь.
– Черт побери! – пробурчал Лукас и поскреб за ухом.
– Ну вот видишь! – пылко продолжал король. – Наша страна сейчас прямо-таки страдает от перенаселения! От этого страдают почти все страны в мире, но Усландия – в особенности. Я ужасно обеспокоен. Что же нам делать?
– М-да, я тоже не знаю, – сказал Лукас.
– Как только Джим Кнопка станет полным подданным, нужно будет либо ликвидировать Эмму, либо кому-то из нас покинуть страну. Дорогой Лукас, вы же с Джимом друзья.
Неужели ты хочешь, чтобы мальчик уехал из Усландии, когда вырастет?
– Нет, – грустно ответил Лукас. – Я ж все понимаю.
И, немного погодя, добавил:
– Но и с Эммой расстаться я тоже не могу. Что такое машинист без локомотива?
– Ну тогда, – предложил король, – придумай что-нибудь. Я знаю, что ты человек рассудительный. Время на это еще есть. А решение принять надо.
И он подал Лукасу руку в знак окончания аудиенции.
Лукас встал, надел фуражку и с поникшей головой покинул дворец. Король со вздохом погрузился в свое кресло и вытер пот со лба шелковым носовым платком.
Этот разговор вывел его из душевного равновесия.
Лукас медленно спустился к своей маленькой станции, где его ждал локомотив по имени Эмма. Он похлопал Эмму по круглому чреву и дал ей немного масла, которое она особенно любила. Потом он присел на государственную границу, подперев голову руками. В этот вечер океан был тихий и ровный. Заходящее солнце отражалось в его безбрежных водах, протянув от горизонта прямо к ногам Лукаса-машиниста сияющую золотую дорожку.
Лукас смотрел на эту дорожку, ведущую то ли в дальние дали, то ли в незнакомые страны и части света, не сказать куда именно. Он наблюдал, как медленно заходило солнце, и как все сужалась и сужалась и, наконец, совсем исчезла золотая дорожка.
Лукас грустно покачал головой и вполголоса сказал:
– Ладно. Мы уйдем. Вдвоем.
С моря задул легкий ветерок, и стало немного прохладней.
Лукас встал, подошел к Эмме и стал ее оглядывать. Эмма почувствовала, что произошло что-то неладное. Локомотивы, хотя и не обладают большой сообразительностью, – вот почему им всегда нужен машинист – зато в душе очень чувствительны. И как только Лукас печально пробормотал себе под нос: «Моя славная старушка Эмма!», ей стало так тяжело, что она перестала пыхтеть и замерла.
– Эмма, – тихо сказал Лукас каким-то совсем незнакомым голосом. – Я не смогу расстаться с тобой. Нет, мы по-прежнему будем вместе. Где-бы то ни было, хоть на земле, хоть на небе, если мы туда вообще попадем.
Эмма ничего не поняла из того, что сказал Лукас. Но она его очень любила, поэтому ей было просто невыносимо видеть его таким печальным. Эмма принялась душераздирающе рыдать.
Лукасу с трудом удалось ее успокоить.
– Понимаешь, это из-за Джима Кнопки, – сказал он утешительным тоном. – Скоро он станет полным подданным, и тогда для одного из нас здесь больше не будет места.
А потому как подданный для государства важнее, чем старый толстобокий локомотив, король решил от тебя избавиться. А коли так, мы, ясное дело, уйдем вместе. Что мне без тебя делать?
Эмма набрала побольше воздуха и только собралась опять разрыдаться, как вдруг кто-то звонким голосом спросил:
– Что случилось?
Это был Джим Кнопка, который, не дождавшись Лукаса, в конце концов уснул прямо в угольном тендере. Когда Лукас заговорил с Эммой, мальчик проснулся и невольно все услышал.
– Привет, Джим! – воскликнул пойманный врасплох Лукас. – Вообще-то сказанное предназначалось не для твоих ушей. Хотя, пожалуй, почему бы тебе не знать?
Словом, мы с Эммой уезжаем отсюда. Навсегда. Так надо.
– Из-за меня? – испуганно спросил Джим.
– Если толком разобраться, – ответил Лукас, – то король прав. Усландия и в самом деле для всех нас маловата.
– А когда вы уезжаете? – пролепетал мальчик.
– Лучше не откладывать дело в долгий ящик. Раз нужно, значит нужно, – серьезно сказал Лукас. – Думаю, мы уедем прямо сегодня ночью.