Джинн и Королева-кобра
Шрифт:
— Вот. Надеюсь, станете немного посговорчивее, — удовлетворенно сказал он и прижал к термосу ухо. — Эй, вы там что, языки проглотили? Ну ладно, пеняйте на себя!
Иблис произнес имена близнецов и свое слово-фокус — ТЕТРАГРАММАТОНИТ. Рассчитывая, что он полностью подчинил детей своей воле, он открыл термос и поставил его на пол. Но, к его величайшему удивлению, ничего не случилось. Дыма не было. И близнецы наружу не выскочили.
Значит, термос пуст? Иблис смерил Олиджинуса, уверенно и самозабвенно игравшего Шуберта, убийственным взглядом. Он собрался было обвинить слугу во вранье, но вспомнил, что сам видел инфракрасное изображение
— Я знаю, вы внутри, — сказал он резко. — Выходите, или через пять секунд я начинаю лить в термос серную кислоту.
И тут из термоса повалил дым. Не будь Иблис так доволен собой, он бы понял, что для двух детей дыма, пожалуй, многовато. И он был намного темнее, чем следовало. Когда из бутылки или лампы выбираются мариды, дыму полагается быть белым, а облако, поднявшееся над термосом и быстро разделившееся на два облака поменьше, было почти черным.
— Вывинчиваетесь? — сказал Иблис. — Ну вот и славно.
Предводитель ифритцев по-прежнему не подозревал, что его планы могут нарушиться самым неожиданным образом Он знал, что, даже действуя вдвоем, эта малышня никогда не сможет одолеть его, Иблиса, одного из самых могучих джинн на свете. Поэтому он вел себя слегка беспечно.
— Если вы будете хорошо себя вести, может, я и не стану растворять вас в кислоте или заживо хоронить в пустыне. Но смягчение приговора надо заслужить.
Выпущенные из своей тюрьмы-термоса, два джинн-тигра выжидали, прежде чем принять свое истинное обличье. Они страдали от мучительного похмелья, жажды и безумного голода, не говоря уже о только что перенесенной встряске, и были готовы мстить, кроваво и страшно. Но, ощутив присутствие мощного джинн и поняв, что он принял их за кого-то другого, они выбрали наилучшую тактику — решили застать его врасплох.
— Вы опять испытываете мое терпение! — произнес Иблис, поскольку два облака дыма все медлили и никак не становились близнецами Гонт. — Ладно же! Но не говорите потом, что я вас не пре дупреж…
Он так и не успел договорить. На него разом накинулись сразу два громадных черных тигра, каждый чуть не полтонны весом и ростом с лошадь. Один из них вонзил клыки в руку Иблиса, а другой уже раскрыл пасть, чтобы откусить ему голову. От неожиданности Иблис даже не успел сосредоточиться и применить джинн-силу. Рыча и ревя, хищники трепали Иблиса и, возможно, вовсе бы его убили, но тут их внимание привлек перепуганный Олиджинус. Увидев, что происходит с хозяином, он не бросился ему на помощь. Напротив — он бросился к лифту. Но Иблиса его трусость спасла, поскольку первый джинн-тигр выпустил из пасти руку ифритца и в один прыжок настиг мундусянина.
— Не ешьте меня, я — просто пианист! — вопил Олиджинус, но тигр уже отхватил ему ногу. А потом перекусил шею.
Оставшись один на один с другим тигром, Иблис улучил секунду, чтобы вздохнуть и произнести слово-фокус. Оставив свое безнадежно растерзанное тело хищникам, дух Иблиса быстро покинул пентхаус и спустился по черной лестнице в казино отеля «Крез», где у игральных автоматов сидели сотни мужчин и женщин.
Глава 20
Размышления напоследок
Пришло время покидать розовый форт и опустевший теперь ашрам. Пришло время лететь домой.
Но в каком направлении? На восток или на запад? Если лететь из Лакхнау в Нью-Йорк в восточном направлении, Палм-Спрингс вместе со всей Калифорнией окажется как раз по дороге. А если лететь из Лакхнау на запад, на пути к Нью-Йорку окажется Лондон. Решающим фактором в этом вопросе стала мама Дыббакса, Дженни Сахерторт. Нимрод ужасно разволновался, узнав, что она до сих пор не представляет, где находится ее сын и жив ли он вообще. Поэтому джинн договорились, что Нимрод, господин Ракшас и Джалобин полетят на запад, в Лондон, а дети сделают себе отдельный смерч — рейсом до Нью-Йорка через Палм-Спрингс, чтобы доставить Дыббакса матери в целости и сохранности.
— Дыббакс, твоя мама себе, наверно, места не находит, — корил мальчика Нимрод. — Бедняжка и это после всего, что ей пришлось пережить! Джон и Филиппа тоже поступили не лучшим образом, но по крайней мере, благодаря двойникам, их мать не беспокоилась, пока они шастали по Индии.
— У нас в Палм-Спрингс ангелов как-то не наблюдается, — сказал Дыббакс. — Или они хорошо замаскировались. Во всяком случае, я не знаю ни одного, который согласился бы сотворить для меня «второе я». — Он горько улыбнулся. — Если, конечно, существует первое. Теперь я уже ни в чем не уверен. А вообще эта, как вы говорите, «бедняжка» сама виновата. Так что, наверно, заслужила. Нимрод смолк и задумался.
— Да, понимаю… — смущенно сказал он. — Ты про это.
Он так произнес слово «это», что близнецы поняли, что дядя об «этом» все знает, независимо от того, что «это» такое. И им очень захотелось выяснить, что же «это» могло быть.
— Значит, ты считаешь, что виновата она?
— Не только я, — ответил Дыббакс. — Многие. А вы считаете иначе?
— Давай-ка поговорим об этом наедине, — сказал Нимрод и увел Дыббакса в каморку охранников. За ними скользнул койот, и дверь захлопнулась.
— Интересно, о чем речь? — сказала Филиппа брату.
— Ты же знаешь Дыббакса. — Джон пожал плечами.
— Да нет, пожалуй, не знаю. Несмотря на все испытания, через которые мы прошли вместе. В Дыббаксе есть что-то не совсем… правильное. Только не могу понять, что именно.
— Ты преувеличиваешь, — сказал Джон. Но в душе он понимал, что Филиппа права. В Дыббаксе и правда было нечто непростое, загадочное.
— Я преувеличиваю? Тогда что там у них с Нимродом за тайна?
Дыббакс с Нимродом вернулись минут через пятнадцать. Они ничего не объясняли, да и никто их ни о чем не спрашивал. Разговор был, похоже, очень личный, а близнецы, как бы сильно их ни снедало любопытство, умели уважать чужие секреты. Если Дыббакс сам захочет с ними поговорить, впереди у них несколько часов полета на смерче до Палм-Спрингс.
Потом Нимрод послал вниз, в подземные лаборатории, водяного элементиша — потушить пожар так, чтобы там не осталось ни одного тлеющего уголька. А сами джинн поднялись на самую высокую точку форта, на башню, где размещалось оборудование подъемника. Пора было запускать смерчи.
— Что с ним теперь станется? — Филиппа кивнула на ослика, который прежде крутил ворот с веревкой, поднимая корзину на скалу. Теперь веревка была перерезана, никого из жителей ашрама на скале не осталось, а ослик спокойно стоял в стойле, жевал сено и наслаждался отдыхом. — Кто теперь будет его кормить-поить?