Джинн из консервной банки
Шрифт:
– Что?!! Что такое?!! Глазам не верю! Кто это там так жизнерадостно беседует с президентом «ПЛИМЫ»? Неужели это наша Марина? Как эта девка оказалась здесь?
Георгий мгновенно исчез.
– Я пригласила ее, – невозмутимо ответствовала Ольга.
Он ужаснулся:
– Домработницу?!! На вернисаж?!!
– Марина здесь не как домработница, а как моя подруга. И потом, мой вернисаж, кого хочу, того и приглашаю. Я же не ругаю тебя, что ты пригнал толпу незнакомых мне людей. Вот например тот красавчик, кто он такой?
Павел
– Понятия не имею. Ну уж наверное не человек с улицы, – безразлично сказал он и тут же вернулся к волнующей его теме:
– Душечка, так нельзя. Домработнице здесь не место…
– Можешь не продолжать. Я предвижу все, что ты скажешь. «Моветон [2] , оскорбление для приглашенных.» Да кто знает, что она домработница? Кстати, Марина сегодня особенно хороша!
– Напрасно ты так, многие знают, что она домработница, – не унимался Павел Александрович.
2
МОВЕТОН фр. – дурной тон.
– Ах, как невовремя ты хочешь устроить ссору, дорогой, – отмахнулась Ольга.
– Ты не должна была так поступать. Это неуважение ко мне в первую очередь. Я столько сил отдал этой акции, – нудил Павел Александрович.
– Я не знала, что ты так оскорбишься, – вовремя вспомнив про «Ягуар», пошла на мир Ольга. – Прости, прости, любовь моя. Впредь буду осторожней, буду советоваться с тобой.
Оправдываясь, Ольга озабоченно поглядывала в сторону колонны. Ей вдруг захотела подойти к этому незнакомому мужчине, с интересом наблюдающим за ее бурной беседой с мужем.
– Ну, все? Ты больше не сердишься? – поспешно произнесла она, собираясь оставить Павла Александровича, но тот притянул жену к себе и шепнул:
– Поцелуй меня.
Ольга торопливо чмокнула мужа и испуганно бросила взгляд на колонну. Незнакомец исчез. Ей почему-то стало грустно и одновременно жутко.
– Пойду развлеку мэра, – сказал Павел Александрович.
– Да, да, дорогой, иди.
Она задумалась и не заметила как подошел Георгий.
– Ну, что? – тронув ее за локоть спросил он.
Ольга вздрогнула.
– Ох, как ты меня напугал! – вскрикнула она. – Посмотри, даже мороз по коже.
– Надо же, что с тобой происходит в последнее время? Ты сама не своя.
– Да, что-то мне нехорошо. Надо выпить.
– Обязательно надо, – издевательски согласился Георгий. – Поздно выпитая вторая – зря выпитая первая, так что поспеши.
Ольга рассердилась:
– Мне надо выпить только для успокоения нервов.
– Неужели они у тебя есть? – усмехнулся Георгий. – При знакомстве я не обнаружил у тебя сразу двух вещей: совести и нервов.
– Да, совесть меня не гложет, – с гордостью заявила Ольга, – я так зачерствела,
– Если и есть, то исключительно для того, чтобы было что успокоить. Иди, дорогая, скорей выпей.
Поздно вечером, сидя в спальне у туалетного столика, Ольга подвела итог прошедшего дня и пришла к выводу, что если исключить Георгия, то можно признать: вернисаж удался. Но если удался, то почему так пусто на сердце?
«Ещё один день оказался напрасной тратой макияжа,» – подумала Ольга, уныло глядя на себя в зеркало.
– Павел, – крикнула она, – дорогой, у меня жутко болит голова. Может сегодня ты ляжешь спать в кабинете?
– Как хочешь, родная, – откликнулся муж.
Ольга повеселела.
– Но сначала я намерен выполнить свой супружеский долг, – продолжил он, и Ольгу перекосило от злобы.
«Так ужасно кончается день, начавшийся триумфом», – горестно подумала она.
Глава 8
– Мадам, вы забыли солнцезащитные очки! – крикнула с порога дома Марина.
Ольга весело сбегала по ступенькам к своему новенькому кабриолету. Она остановилась, поджидая спешащую навстречу девушку. Взяла очки, улыбнулась, поблагодарила:
– Спасибо, крошка. Если бы не ты, пришлось бы возвращаться. Солнце сегодня ослепительное.
– Смотри не пей по дороге, – не удержалась от напутствия подруга.
– Не волнуйся, только апельсиновый сок. Лучше пожелай мне ни пуха ни пера.
Марина удивилась:
– Ни пуха ни пера? Зачем это? Ты же не в клетку с тиграми отправляешься.
Ольга нахмурилась.
– Знаешь, в последние дни мне как-то не по себе, – шепотом призналась она. – Особенно когда выхожу из дома.
– Ну, тогда ни пуха ни пера, – пожала плечами Марина.
– К черту, – уже задорно воскликнула Ольга и снова весело зацокала каблучками по ступенькам.
Домработница проводила ее доброжелательным взглядом.
– Вот оглашенная, – усмехнулась она.
Если наедине Марина и Ольга обращались друг к другу на «ты», то в присутствии третьего лица подруги соблюдали декорум. Марина называла хозяйку «мадам», Ольга же употребляла в общении с домработницей массу ласкательных типа: душечка, лапушка и малышка.
– Смотри, опять опоздаем, – сердито произнес Георгий, когда Ольга уселась в свой новенький «Ягуар». – Может лучше я поведу?
– Еще чего? – возмутилась мачеха. – Я не пьяна и не собираюсь пить вообще.
– Посмотрим, – отворачиваясь, буркнул Георгий. – Еще не вечер.
Ольга повернула ключ в замке зажигания и лукаво спросила:
– Значит, говоришь, опаздываем? Ну что ж, тогда с ветерком.
Она резко сорвала кабриолет с места и рассмеялась громким неестественным смехом. Георгий побледнел. Он понял, что его мужеству предстоят серьезные испытания.