Шрифт:
«Впереди крутой поворот», – предупреждает дорожный знак, и она усмехается.
Здесь других поворотов и нет, они все крутые. Дорога петляет по горам, и как раз сейчас машина подбирается к самой высокой точке перевала.
Она знает это место, там установлено уродливое подобие пирамиды, поперек которой вереницей тянутся рубленые буквы – неизящное название ближайшего населенного пункта.
С этой длинной надписью непропорциональная пирамида издали похожа на микроцефала в брюках клеш и с растянутой гармонью.
На
Это странное зрелище: голая девушка за рулем растягивает губы в невеселой улыбке. Уголки рта приподнимают мокрые щеки и снова загибаются крючочками вниз.
Дорога уходит в сторону, прижимается к шерстистому боку горы, дурацкая пирамида стыдливо прячется и опять вылезает на видное место за новым поворотом.
В свете полной луны становятся отчетливо видны железобетонные медведи, поблескивающие свежеокрашенными коричневыми боками вблизи пирамиды. Теперь она похожа на безголового пастуха, выгуливающего маленькое стадо бессонных топтыгиных в весеннем садочке. На цветущие яблони смахивают неопознанной породы деревья, сплошь увешанные выцветшими тряпочками. Это рукоделие туристов, которые таким образом практикуют материализацию своих тайных желаний.
Глупость, конечно.
Но что в этой жизни не глупость?
Пирамида с медведями высится на краю глубокой пропасти. Именно поэтому туристы останавливаются здесь: лезут на пирамиду и с нее любуются величественным видом. Сейчас, конечно, аншлага нет, на стоянке всего одна машина.
Вот и хорошо. Она не рассчитывает на присутствие публики.
Она давит на педаль и морщится: жать на газ босой ногой неудобно и больно, но это мелочь, не стоящая внимания.
Машина устремляется вперед, девушка фиксирует взгляд на приметной рыжей скале на дальнем краю пропасти – это идеальный курс, и…
И прямо перед ней, будто из-под земли, вырастает невысокая фигурка!
Ребенок буквально выскакивает из пропасти, как резиновый мячик! Как гриб-боровик в мультфильме про…
Черт, о чем это она?!
Слышен испуганный женский крик.
Девушка успевает с сожалением вспомнить, что под откосом есть тропинка, ведущая к роднику, и неугомонные туристы все время таскаются к источнику на ритуальный водопой. Блин, даже ночью у них жажда!
Руль она выворачивает машинально, не подумав.
Теперь ее курс отнюдь не идеален, но с этим уже ничего не поделаешь.
Машина уходит в пропасть криво, боком.
– Господи, нет! Не надо! Я не хочу!
Она крепко-крепко сжимает бесполезный руль и, продолжая кричать, зажмуривается.
Три месяца спустя
Девушка открывает глаза, и несколько мгновений ее бледное лицо сохраняет невозмутимую мраморную красоту. Затем рассеянный взгляд заостряется и едет вниз по стене – как скальпель, разрезающий кожу. Будь на стенах больничной палаты обои, они бы треснули и опали распоротым лоскутом.
Пронзительный взгляд останавливается на лице медсестры, успевшей надеть защитную маску профессиональной улыбки.
– Где я? – шепотом спрашивает девушка.
Ей трудно говорить, пластина в челюсти – тот еще логопед, она меняет дикцию сразу же и надолго. Девушке придется заново учиться разговаривать, а также ходить и действовать руками. Особенно хитро она поломала левую, ее собирали по кусочкам, спасибо, что вообще сохранили. А в левом бедре у нее теперь стальной штырь, обещающий долгую хромоту.
– Все там же, – уклончиво отвечает медсестра. – Вы разве не помните?
Она старательно улыбается, хотя пациентка ей явно неприятна.
Та совсем не уродина, медсестре случалось видеть калек, на которых вообще невозможно смотреть без дрожи, тем не менее все в этой пациентке ее раздражает.
У девушки на кровати бледная кожа, почти лысая голова, тощие руки в синяках от капельницы и губы сизо-сиреневого цвета.
Почему красивый мужчина выбрал себе эту тупую страшилу?!
Оп!
Я часто моргаю, стряхивая шокирующую картинку.
Как? Почему? С какой стати это случилось снова? Я как будто увидела себя чужими глазами.
Бред какой-то. Так же не бывает, правда?
Хотя со мной это уже не в первый раз. Несколько дней назад я вот так же, сама того не желая, посмотрела на себя со стороны глазами доктора. И это было такое жалкое зрелище, что я и теперь предпочитаю думать, будто мне померещилось.
Как каждая пациентка, я хотела бы быть сексуальной красоткой, но в данный момент столь бледна и костлява, что показалась бы съедобной только очень голодному людоеду. Зато у меня большие выразительные глаза, тонкие нервные пальцы и ноги, похожие на макаронины-спагетти. Такие же бесконечные, заплетающиеся…
«Да такие ноги супермодели оторвали бы с руками! – невнятно хвалит мою анатомию мой же внутренний голос. – Научишься ходить – иди на подиум!»
Я хихикаю. Не знаю, как ноги, а чувство юмора у меня точно завидное! И воображение тоже, ведь в моем положении строить планы – это высший пилотаж полета фантазии!
– Мария? – чуточку нетерпеливо напоминает о себе медсестра.
Ей мое внутреннее веселье неведомо.
– Помню, что я в больнице, восстанавливаюсь после аварии, – с запозданием отвечаю я на вопрос, который мне задают уже не первое утро. – Послушайте, Тамила…