Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)
Шрифт:
Ментальный голос заставил обратиться все взоры во мглу на краю площади. В воздухе вспыхнули нити пурпурного огня. Линии соединились, создавая треугольник, который затем свернулся в пространство, которого там не было. Через треугольную дыру шагнула фигура. Это был воин Рубрики, но его доспехи были угольно-черными и окаймленными золотом. Он остановился и медленно повернул голову, окидывая взглядом сородичей в синем. Следом за ним вышла вторая фигура.
Ариман увидел черные одеяния и почувствовал тепло варпа, которое исходило от вытканных символов. Фигура остановилась, и туннель
+Я знал, что ты придешь+, — послал он.
+Правда?+ — Фигура склонила голову, и на миг ее аура замерцала красным весельем.
Ариман покачал головой. Он вспомнил рану, вырезанную в пространстве, и увидел образ выходящих из пустоты и стрелявших на ходу воинов, когда в воздухе спиралью закружились молнии. Среди них был воин с топором, кромку которого пятнал огонь растущей Рубрики.
Ариман медленно выдохнул. Естественно, он не видел этого лично. В тот миг Рубрика целиком поглотила его разум и чувства. Воспоминание принадлежало Санахту. Именно в тот момент мечник спас Ариману жизнь.
+Ты пришел, чтобы снова попытаться меня остановить, Хайон?+
Искандар Хайон, Избранник Осквернителя, лорд-вигилятор Черного Легиона, а в прошлом сын Магнуса Красного, обратил взгляд на пылающие глаза, наблюдавшие за ним с площади и за ее пределами.
+Мне нравится твоя маленькая банда+, — послал он.
+Ты явился один+, — после секундной паузы отозвался Ариман.
+Я никогда не бываю один. Малый коготь истинного легиона прибыл вместе со мной, но он ждет наверху+.
Азек поднял глаза, начав прочесывать сознанием корабли на орбите, но не заметил и следа Хайона ни на одном из них. Когда он опустил взор, то увидел, что тот даже не пошевелился.
+Ты не выступишь против меня снова?+
+Тысяча Сынов для меня уже давно ничего не значат, Ариман+.
+Но ты здесь, без своего повелителя…+
+Абаддон мой брат, а не повелитель, а Черный Легион теперь мои собратья. Я здесь, чтобы почтить узы долга, а не братство+, — мысленное соединение окаймила хрупкая нотка.
Ариман покачал головой:
+Ты не из тех, чьими действиями руководит вина+.
Хайон хохотнул, звук в неподвижном воздухе показался резким.
+Я здесь не из-за того, что пытался убить тебя. Нехватка дальновидности всегда была одним из наилучших твоих качеств. — Хайон замолчал, и когда его мысленный голос снова достиг Аримана, он обращался только к нему одному: — Есть и другие деяния, которые могут возложить на жизнь бремя. А легион всегда платит свои долги+.
По коже Азека пробежал холодок. Он ощутил нечто темное на границе его мыслей, словно пропасть, разверзнувшаяся под еще секунду назад твердой почвой.
+Ты говоришь о том, чего я не пережил… пока?+
Мысль Аримана повисла в воздухе, но Хайон отвернулся, разглядывая темнеющее небо, подсвеченное переливающейся аурой и рассеянными огнями военных кораблей. По небосводу растекались пятна цветов. В горы ударила молния, а горизонт постепенно затягивали грозовые облака.
+Тебе нужно начинать, — послал Хайон. — Варп слабеет, а факелоносцы идут, чтобы осветить твою дорогу огня+.
Начавшийся дождь шипел и барабанил по доспехам воинов Рубрики, шедших по городу. Ктесий наблюдал за ними с торчавшего из земли разбитого плинта. Свитки из снятой кожи, свисавшие с его доспехов, превратились в рассыпающиеся ошметки, покрытые чернильными разводами. Он старался не шевелиться. Это было все, что Ктесий мог сделать, чтобы не дать боли в глазницах затопить череп.
Молния не угасла, но двигалась через руины. Он видел и чувствовал очертания армий, маршировавших по городу.
«Да, — подумал он, — «армия» — правильное слово».
Бронированные фигуры разошлись среди руин, формируя образы, которые менялись сразу по их завершении. Из разумов живых поднимались круги и спирали мыслей. Ничто не пребывало в покое, все двигалось и резонировало как в физическом мире вокруг них, так и внутри варпа. Шаги ритуала длились часами и будут длиться еще долгое время.
Боль в голове вернулась вскоре после слов Аримана вместе с голосами, которые звучали тише, чем прежде, но постепенно усиливаясь. Их тональность и текстура изменились тоже — раньше в них были злость и скорбь, но теперь они казались холодными, как будто плакальщики над могилой. Он хотел, чтобы это прекратилось, и все, о чем мог думать, был Зал Клетей. Даже бормотание Атенеума казалось Ктесию приятным по сравнению с тем, что рвалось ему в мозг.
В ночи спускались все новые корабли, некоторые чтобы забрать тех, кто решил не оставаться на поверхности, или чтобы отбуксировать на орбиту другие суда. Сотни их двигались над грозовыми тучами, некоторые отбывая восвояси, прочие отступая дальше, чтобы ждать в заливе между Просперо и границей системы. Немногие ныряли через верхние слои атмосферы. Ктесий увидел, как «Пиромонарх» занимает позицию в окружении боевых кораблей. Гаумата возвращался на свой флагман с когортами рубрикантов. Их позиция располагалась не на поверхности, но наверху.
Ожидая собственный транспорт, Ктесий наблюдал за тем, как корабли превращаются в подобие железных островов в море облаков. Среди них был «Слово Гермеса», а на нем…
+Ты вне равнения+, — прорубилось послание в его мысли.
Прищурившись, он увидел темные очертания Игниса и неизменно сопровождавшего его автоматона. Ветка молнии расколола воздух над мертвым городом, озарив доспехи магистра Разрухи белым светом. Ктесий не пошевелился.
+Ктесий…+
+Вне равнения, да. Я услышал и понял тебя+.
+Исправь эту ошибку+.
+Я не собираюсь ничего исправлять, Игнис+.
+Ты не…+
+Я возвращаюсь на корабль. — Призывающий демонов зажмурился и крепче стиснул посох. — Сейчас же. Я возвращаюсь на корабль сейчас же+.
За спиной у Игниса Жертвенник защелкал и активировал орудийные системы.
+0, умолкни, груда поршней. Если и впрямь хочешь убить меня, то просто делай, и покончим с этим+.
Наплечная пушка Жертвенника развернулась в его сторону.
Игнис поднял палец. Автоматон замер.