Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10
Шрифт:
— Можно мне поглядеть?
Флер дала ей газету. Динни прочла заметку, ее слегка передернуло, но она продолжала завтракать. Кит нарушил молчание, сообщив, каких показателей добился Хеббс.
— Не правда ли, тетя Динни, он ничуть не хуже У. Дж. Грейса [33]?
— Увы, Кит, я ни разу не видела ни того, ни другого.
— Как, ты не видела У. Дж.?
— По-моему, он умер, когда меня еще не было на свете.
Кит поглядел на нее с недоверием.
— А-а-а…
— Он умер в тысяча девятьсот пятнадцатом, — сказал Майкл. — Тебе уже было лет одиннадцать.
— Неужели ты и правда никогда-никогда не видела Хеббса, тетя?
— Нет.
— А я его видел целых три раза. Я учусь бить согнутой рукой, как он. «Текущий момент» пишет, что Бредман — лучший игрок в мире. Как ты думаешь, он даже лучше Хеббса?
— Нет, но вокруг него легче поднять шумиху.
— А что такое «поднять шумиху»?
— То, чем занимаются газеты.
— Значит, выдумывать?
— Не обязательно.
— А сейчас о ком поднимают шумиху?
— Ты не знаешь.
— А вдруг знаю?
— Кит, не приставай! — сказала Флер.
— Можно взять яйцо?
— Можно.
Снова наступило молчание; потом Кит поднял в воздух вымазанную желтком ложку и отставил один палец.
— Смотри! Ноготь еще чернее, чем вчера! Как ты думаешь, он отвалится?
— А что ты с ним сделал?
— Придавил ящиком стола. Но я ни капельки не плакал.
— Не хвастайся, Кит.
Кит кинул на мать ясный, прямой взгляд и снова принялся за яйцо.
Полчаса спустя, когда Майкл сидел за своей перепиской, Динни вошла к нему в кабинет.
— Ты очень занят?
— Нет, дорогая.
— Я насчет этой газеты. Неужели они не могут оставить его в покое?
— Сама видишь, «Леопард» продается нарасхват. Скажи, а как там у вас дела?
— Я слышала, будто у него был приступ малярии, но не знаю, ни где он, ни что с ним сейчас.
Майкл поглядел, как она храбро пытается улыбнуться, и нерешительно спросил:
— Хочешь, я о нем разузнаю?
— Если я ему буду нужна, он найдет меня сам.
— Я повидаюсь с Компсоном Грайсом. С Уилфридом у меня почему-то разговор не получается.
Когда она вышла, Майкл посидел, сердито перебирая письма, на которые ему так и не захотелось отвечать. Бедная Диннй! Какое все это безобразие! Потом он сдвинул письма в сторону и ушел.
Контора Компсона Грайса помещалась неподалеку от Ковент-Гардена, — этот рынок по каким-то пока непонятным причинам влечет к себе литераторов. Когда Майкл около полудня вошел к молодому издателю, тот сидел в единственной прилично обставленной комнате своей конторы и с довольной улыбкой читал газетную вырезку. При виде посетителя он встал.
— Здравствуйте, Монт! Видели заметку в «Моменте»?
— Да.
— Я послал ее Дезерту, а он надписал сверху вот эти четыре строчки. Здорово, а?
Майкл прочел четыре строки, написанные рукой Уилфрида:
Приказ хозяина — закон!
Велит «куси!» — кусает он…
Велит «служи!» — скулит, юлит, —
Все, как хозяин повелит.
— Он, значит, в городе?
— Был полчаса назад.
— А вы его видели?
— Нет, не видел с тех пор, как вышла поэма.
Майкл кинул острый взгляд на его благообразное, пухлое лицо.
— Довольны тем, как идет книжка?
— Выпустили сорок одну тысячу, и конца еще не видно.
— Случайно не знаете, собирается Уилфрид опять на Восток?
— Понятия не имею.
— Ему, наверно, здорово опротивела вся эта канитель.
Компсон Грайс пожал плечами:
— Много ли поэтов зарабатывали тысячу фунтов на книжке стихов в сто страниц?
— Недорогая цена за человеческую душу.
— И получит еще тысячу наверняка.
— Я всегда считал, что печатать «Леопарда» не надо. Раз он на это пошел, — я его всячески защищал, но этот поступок был непоправимой ошибкой.
— Не согласен.
— Естественно. Вам он принес немало.
— Смейтесь, сколько хотите, — с горячностью возразил Грайс, — но если бы он не хотел, чтобы поэма вышла, он бы мне ее не послал! Я не сторож брату моему. И то, что вещь имеет успех, ее нисколько не порочит.
Майкл вздохнул.
— Наверно, нет, но для него это не шутка. На этом рушится его жизнь.
— И тут я с вами не согласен! Жизнь его рушилась, когда он отрекся от веры, чтобы спасти свою шкуру. А теперь пришло искупление, — оно принесло ему, кстати, совсем недурной доход. Его имя знают тысячи людей, не имевших о нем раньше никакого понятия.
— Да, — задумчиво сказал Майкл, — тут вы правы. Ничто не приносит такой популярности, как гонения. Грайс, я вот о чем вас попрошу. Узнайте как-нибудь обиняком, каковы его намерения. Я однажды позволил себе бестактность и не могу обратиться к нему сам, а мне очень нужно это знать.
— Г-м-м, — поморщился Грайс. — Вы же знаете, что он кусается.
Майкл ухмыльнулся:
— Ну, своего благодетеля он не укусит. Я вас серьезно прошу. Сделаете?
— Попытаюсь. Кстати, вот книжка этого канадца, которую я только что издал. Превосходная вещь! Я пошлю вам экземплярчик, вашей супруге, безусловно, понравится. («И она всем о ней расскажет», — добавил он про себя.)
Он пригладил свои и без того прилизанные темные волосы и протянул Майклу руку. Майкл пожал ее чуть-чуть крепче, чем ему бы хотелось, и ушел.