Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10
Шрифт:
«В конце концов, — думал он, — для Грайса это всего-навсего коммерция. Что ему Уилфрид? В наше время надо хватать все, что попадется под руку!» И он задумался о том, что заставляет людей покупать эту книгу, где нет ни эротики, ни убийств, ни сенсационных разоблачений. Доброе имя империи? Национальная гордость? Ерунда! Нет, болезненный интерес к тому, как далеко может зайти человек, спасая свою жизнь и при этом не поступаясь тем, что принято звать душой. Другими словами, спрос на книгу определялся той безделицей, которую немало людей считают уже умершей: совестью. Перед совестью читателя ставится вопрос, на который ему не так-то легко ответить; а поскольку поставила этот вопрос перед автором сама жизнь, читатель чувствует, что в любую минуту такой же страшный выбор может встать и перед ним самим. Что же он тогда будет делать, несчастный? И Майкл вдруг, в который уже раз, почувствовал прилив глубочайшей жалости и даже какого-то почтения к людям, за что более интеллектуальные из его друзей порой называли его «беднягой Майклом».
Размышляя таким образом, он дошел до своей приемной в парламенте и принялся было рассматривать предложенный кем-то законопроект об охране природных богатств, но ему принесли визитную карточку генерала Конвея Черрела с припиской: «Можете вы уделить мне минутку?»
Майкл черкнул тут же карандашом: «Буду очень рад, сэр», — вернул карточку служителю и встал. Из всех своих родных он хуже всего знал отца Динни и ждал его прихода с некоторым трепетом.
Генерал вошел со словами:
— Ну, тут у вас настоящий крольчатник!
Вид у него был подтянутый, как и полагается человеку его профессии, но лицо осунулось и казалось встревоженным.
— Хорошо, что мы хоть не размножаемся, как кролики, дядя Кон!
Генерал сухо рассмеялся.
— Да, и на том спасибо! Надеюсь, я тебе не помешал? Я насчет Динни. Она все еще живет у вас?
— Да.
Генерал помялся, но потом, скрестив руки на набалдашнике своей трости, твердо произнес:
— Ты ведь близкий друг Дезерта, правда?
— Был им. Теперь я и сам не знаю, друг я ему или нет.
— Он еще в Лондоне?
— Да, я слышал, что у него приступ малярии.
— Динни с ним еще встречается?
— Нет.
Генерал снова помялся и снова собрался с духом, крепко сжав руками трость.
— Мы с матерью, как ты понимаешь, хотим только ее счастья. Мы хотим, чтобы ей было хорошо, все остальное не имеет значения. А ты как думаешь?
— Мне кажется, никому не важно, что мы все думаем.
Генерал нахмурился:
— То есть как это так?
— Важно, что думают они оба.
— Я слышал, что он собирается уезжать.
— Он сказал это моему отцу, но пока не уехал. Его издатель только что говорил мне, что сегодня утром он еще был у себя.
— А как Динни?
— Очень удручена. Но старается не показывать вида.
— Надо, чтобы он наконец решился.
— На что?
— Это нехорошо по отношению к Динни. Он должен либо жениться, либо немедленно уехать.
— А вам на его месте легко было бы принять решение?
— Не знаю,
Майкл беспокойно заходил по комнате. — По-моему, вопрос этот решается не так просто. Ведь тут замешано оскорбленное самолюбие, а когда оно входит в игру, то уродует и все остальные чувства. Вам-то следует это знать, сэр. Вы не раз видели людей, попавших под военно-полевой суд.
Генерал был поражен: слова Майкла показались ему откровением. Он молча глядел на племянника во все глаза.
— Уилфрида судят военно-полевым судом, — продолжал тот, — но у вас это делается быстро, без затей, а его подвергают медленной пытке, и я не вижу ей конца.
— Понятно, — тихо сказал генерал. — Но он не должен был втягивать в это дело Динни.
Майкл улыбнулся.
— Любовь никогда не поступает по правилам.
— Да, теперь считают, что это так.
— Если верить слухам, то так считали и в древности. Генерал подошел к окну и постоял, глядя на улицу.
— Мне не хочется идти к Динни, — сказал он, не оборачиваясь. — Я боюсь ей надоедать. И мать тоже боится. Мы ведь ничем ей не можем помочь!
В его голосе звучала такая тревога за дочь, что Майкл был растроган.
— Мне кажется, что так или иначе все это скоро кончится, — сказал он. И как бы оно ни кончилось, — все будет к лучшему, и для них и для всех кругом.
Генерал повернулся к нему.
— Будем надеяться. Я хотел просить тебя держать нас в курсе событий. И не давай Динни ничего делать без нашего ведома. Нам очень тяжело ждать, не зная, что с ней. Не буду тебя больше задерживать. Спасибо, ты меня утешил. До свидания.
Он крепко пожал племяннику руку и ушел. Майкл подумал: «Ждать у моря погоды… Что может быть хуже? Бедный старик…»
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Компсон Грайс, человек не злой и относившийся к Майклу с симпатией, отправился обедать, раздумывая о своем обещании. Он свято верил, что ничто так не помогает жить, как хорошая еда, и в любом другом случае пригласил бы нужного человека пообедать и вытянул бы из него все, что хотел узнать, за второй или третьей рюмкой коллекционного коньяка. Но Уилфрида он боялся. Поэтому, поглощая камбалу под белым соусом и запивая ее шабли, он решил написать ему письмо, которое и сочинил, сидя в зеленом кабинете своего клуба за чашкой кофе и попыхивая сигарой.
«Клуб «Всякая всячина».
Дорогой Дезерт,
Учитывая поразительный успех «Леопарда» и возможность больших тиражей в будущем, мне хотелось бы точно знать, что я должен делать с вашими авторскими, когда придет время их выплачивать. Не будете ли вы добры уведомить меня, собираетесь ли опять на Восток и когда; сообщите мне адрес, по которому я смогу переводить вам деньги. Может быть, вы предпочтете, чтобы я вносил гонорар прямо на ваш текущий счет, под квитанцию банка? До сих пор наши финансовые отношения были довольно несложными, но «Леопард», несомненно, повысит — и уже повысил — спрос на обе ваши предыдущие книжки, поэтому мне нужно знать, где вы находитесь. Долго ли еще вы собираетесь пробыть в городе? Я, как всегда, буду искренне рад, если вам захочется ко мне заглянуть.
Сердечно поздравляю с успехом и желаю всего наилучшего.
Искренне ваш,
Компсон Грайс».
Письмо это, написанное изящным почерком, он адресовал на Корк-стрит и тут же отправил с посыльным. Весь остаток обеденного перерыва он расхваливал своим глуховатым голосом только что выпущенную им канадскую продукцию, а потом, взяв такси, отправился назад в Ковент-Гарден. В приемной его встретил конторщик,
— Вас дожидается в кабинете мистер Дезерт.
— Хорошо! — воскликнул Компсон Грайс, подавив невольный трепет и подумав: «Быстрая работа!»