Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 5
Шрифт:
Зрачки у майора сузились: он явно считал, что разговор становится банальным.
— Не понимаю, какой смысл всячески принижать себя, — сказал он.
Шелтон подумал, что его могут счесть фантазером, но все же сказал:
— Нужно полагаться на свой разум; я, например, никогда не могу заставить себя поверить в то, во что я не верю.
Минутой позже, крепко пожав руку Шелтона, майор простился с ним, и Шелтон долго следил, как он, пропуская жену вперед, пробирался к выходу.
— Дик, разрешите вас познакомить с мистером Уилфридом Керли, послышался сзади голос хозяйки, и молодой человек с выпуклым
— Очень рад. Как вы поживаете?.. Я? Да, благодарю вас, превосходно!
Теперь Шелтон вспомнил, что обратил внимание на этого молодого человека, как только вошел в комнату, — тот стоял в уголке и улыбался собственным мыслям. В нем было что-то необычное: казалось, он влюблен в жизнь, казалось, считает ее каким-то живым существом, которому можно задавать бесконечные вопросы — вопросы интересные, остроумные, самые волнующие. Он производил впечатление человека робкого, учтивого, с независимыми взглядами и, несомненно, тоже был англичанином.
— Вы умеете спорить? — спросил Шелтон, не зная, с чего начать разговор.
Молодой человек покраснел, улыбнулся, отбросил волосы со лба.
— Да… нет… право, не знаю, — ответил он. — Мне кажется, у меня голова недостаточно быстро работает, чтобы участвовать в споре. Вы ведь знаете, какую огромную работу проделывает каждая мозговая клетка. Это страшно интересно.
И, согнувшись под прямым углом, он вытянул ладонь и стал пояснять Шелтону свою мысль.
Шелтон смотрел на руку молодого человека, на выражение его лица, когда он хмурил брови или слегка ударял себя по лбу, подыскивая нужные слова, и все это было крайне интересно. Внезапно молодой человек прервал свои рассуждения и взглянул на часы.
— Мне, кажется, пора, — проговорил он, весь залившись краской. — Я должен быть в «Берлоге» не позже одиннадцати.
— Мне тоже нужно идти, — сказал Шелтон.
И, попрощавшись с хозяйкой дома, они пошли за своими шляпами и пальто.
ГЛАВА XIV В ВЕЧЕРНЕМ КЛУБЕ
— Могу я полюбопытствовать, что такое «Берлога»? — спросил Шелтон молодого человека, когда они вышли на улицу, где дул холодный ветер.
— Да просто вечерний клуб, — улыбнувшись, ответил его спутник. — Мы дежурим там по очереди. Мой день — четверг. Не хотите ли зайти? Вы там увидите много интересных типов. Это совсем близко, за углом.
Шелтон с минуту поколебался и ответил:
— С удовольствием.
Они подошли к дому, стоявшему на углу мрачной улицы; дверь была открыта, и в нее только что вошли двое мужчин. Шелтон и молодой человек поднялись следом за ними по деревянной свежевымытой лестнице и оказались в большой комнате с дощатыми стенами, где пахло опилками, газом, дешевым кофе и старым платьем. В ней был бильярдный стол, два или три деревянных столика, несколько деревянных скамей и книжный шкаф. Кругом стояли и сидели на скамьях юноши и люди постарше, из рабочих, — Шелтону показалось, что у них на редкость удрученный вид. Один читал; другой, прислонясь к стене, с разочарованным видом пил кофе; двое играли в шахматы, а четверо без конца стучали бильярдными шарами.
К вновь прибывшим, кисло улыбаясь, тотчас же подошел невысокого роста человечек в черном костюме, бледный, с тонкими губами
— Вы что-то поздновато сегодня, — сказал он, обращаясь к Керли, и, окинув Шелтона взглядом отшельника и аскета, спросил, не дожидаясь, пока их познакомят:
— Вы играете в шахматы? А то вон Смит ждет партнера.
Молодой человек с безжизненным лицом, который уже расположился перед засиженной мухами шахматной доской, мрачно спросил Шелтона, какими он будет играть — черными или белыми. Шелтон выбрал белые. Атмосфера добродетельности, царившая в комнате, действовала на него угнетающе.
Человечек с запавшими глазами остановился возле них в неловкой позе и принялся наблюдать за игрой.
— Вы стали лучше играть, Смит, — сказал он. — Я думаю, что вы сможете дать Бэнксу коня вперед!
И он впился в Шелтона мрачным взглядом фанатика; говорил он монотонно, в нос, страдальческим голосом и все время кусал губы, точно твердо решил всеми силами смирить плоть.
— Вы должны почаще приходить сюда, — сказал он, когда Шелтон проиграл партию. — Сможете неплохо попрактиковаться. У нас есть несколько отличных шахматистов… Вам, конечно, далеко еще до Джонса и Бартоломью, — добавил он, обращаясь к противнику Шелтона, словно считал своим долгом поставить его на место. — Вы должны почаще приходить сюда, — повторил он, вновь обращаясь к Шелтону. — Среди членов нашего клуба есть немало превосходных молодых людей. — И он не без самодовольства оглядел унылую комнату. — Сегодня у нас меньше народу, чем обычно. Где, например, Тумс и Води?
Шелтон тоже с тревогой поглядел по сторонам. Он невольно почувствовал симпатию к Тумсу и Води.
— Что-то они, мне кажется, развинтились, — заметил человечек с запавшими глазами. — Наш принцип — развлекать всех и каждого. Одну минутку: я вижу, Карпентер ничего не делает.
Он направился к мужчине, который стоял на другом конце комнаты и пил кофе, но не успел Шелтон взглянуть на своего противника, пытаясь придумать, что бы такое сказать, как маленький человечек уже снова был возле него.
— Вы что-нибудь понимаете в астрономии? — спросил он Шелтона. — У нас тут несколько человек очень интересуются астрономией. Неплохо было бы, если бы вы с ними побеседовали.
Шелтон испуганно вздрогнул.
— Ах, нет… — проговорил он. — Я…
— Я был бы рад видеть вас иногда здесь по средам: в этот день у нас бывают крайне интересные беседы, а потом богослужения. Мы все время стремимся привлекать новые силы… — Говоря это, он окинул взглядом загорелое, обветренное лицо Шелтона, словно прикидывая, много ли в нем сил. — Керли говорит, что вы недавно вернулись из кругосветного путешествия; вы могли бы сообщить нам много интересного.
— Скажите, пожалуйста, а из кого состоит ваш клуб? — спросил Шелтон.
Маленький человечек вновь принял самодовольный и блаженно-умиротворенный вид.
— О, мы принимаем всех, лишь бы человек ничем не был скомпрометирован, — ответил он. — За этим следит «Дневное общество». Конечно, мы не принимаем тех, против кого общество возражает. Вы бы пришли как-нибудь на заседание нашего комитета, мы собираемся по понедельникам, в семь часов. У нас есть и женский клуб…
— Благодарю вас, — сказал Шелтон. — Вы очень любезны.