Джон Картер
Шрифт:
— Если бы она была здесь, — продолжал размышлять старший, снова и снова повторяя одну и ту же фразу, — если бы только она была здесь, Асток! — свирепо воскликнул он. — О, если бы только она была здесь и никто не знал бы об этом! Ты не догадываешься? Вина Дузара могла бы быть навеки похоронена вместе с ней, — заключил он низким, злым шепотом.
Асток, принц Дузара, вздрогнул.
Да, он не был слабонервным и злым, но слово "враг" применяется только к мужчинам. Предательские убийства свирепствуют в больших городах Барсума, и все же убить женщину считается таким невероятным преступлением, что даже самые жестокие из наемных убийц отшатнутся в ужасе, предложи им такое дело.
Вутус явно не замечал откровенного ужаса сына от его предложения. Он продолжал:
— Ты сказал, что знаешь, где спрятана девушка с тех пор, как ее похитили у твоих людей в Аанторе. Если ее возьмут, все три державы после ее рассказа объединятся в союз против нас.
— Выход только один, Асток! — закричал старик. — Ты должен вернуться туда, где она прячется, тайно привезти ее сюда. И не возвращайся в Дузар без нее под страхом смертной казни.
Асток, принц Дузара, хорошо знал королевский нрав своего отца. Он знал, что в сердце тирана не было ни малейшего признака любви ни к одному созданию.
Мать Астока была рабыней. Вутус никогда не любил ее. В молодости он пытался найти невесту при дворах своих могущественных соседей, но женщины не замечали его.
После того как дюжина девушек, равных ему по знатности, заявили, что предпочли бы самоубийство браку с ним, он бросил это дело. А потом получилось так, что он сошелся с одной из своих рабынь, чтобы иметь сына, который будет избран новым джеддаком после его смерти.
Асток немедленно удалился из зала своего отца. С белым лицом и трясущимися конечностями он отправился в свой дом. Когда он проходил по двору, взгляд его устремился на большую восточную башню, вырисовывавшуюся высоко на фоне лазурного неба.
При взгляде на нее капли пота выступили на лбу принца. О, боги! Ничья другая, а только его рука совершит это ужасное деяние. Своими собственными руками он должен будет прервать жизнь этого совершенного существа, перерезав ей горло или вонзив холодное лезвие в сердце.
Ее сердце! Сердце, которое он так надеялся наполнить любовью к нему.
Он вспомнил высокомерное презрение, с которым были приняты его объяснения в любви. Он похолодел, потом его бросило в жар при воспоминании об этом. Чувство удовлетворения от близкой расплаты вытеснило раскаяние и стыд, вытеснило чувства прекрасные, которые на короткое время заявили о себе; то хорошее, что он унаследовал от матери-рабыни, подчинилось голосу плохой крови, перешедшей ему от отца-джеддака. Это и заставило его совершить подлость.
Холодная улыбка сменила ужас, которым только что были полны его глаза. Асток направился к башне. Он увидит ее перед тем, как отправится в путешествие, чтобы скрыть от отца тот факт, что девушка уже находится в Дузаре.
Тихо прошел принц секретным проходом, поднялся по винтовой лестнице в помещение, где была заточена принцесса Птарса.
Когда Асток вошел в комнату, он увидел что Тувия взобралась на подоконник восточного окна и смотрит через крыши Дузара в сторону далекого Птарса. Он ненавидел Птарс. Мысль о нем наполняла его страхом. А почему бы не покончить с ней теперь, и со всем этим…
При звуке шагов девушка быстро повернулась к нему. О, как она была прекрасна! Его внезапное решение исчезло при виде ее чудесной красоты. Он подождет, пока не вернется из своего краткого путешествия — возможно, появится и другой выход.
Другая рука нанесет удар. Это лицо, эти глаза! Он никогда не сделает этого! В этом он был уверен. Он всегда упивался своей жестокостью, но — боги! — он не был настолько жесток. Нет, надо найти другого, кому он мог бы довериться.
Он все еще смотрел на нее, а она стояла перед ним, смело и твердо встречая его взгляд. Он чувствовал, как поднимается горячая страсть его любви.
Почему не спросить ее еще раз? Если она согласится, все еще уладится. Если даже они не убедят его отца, они смогут полететь в Птарс, перекладывая всю вину за мошенничество и интригу, которая втянула четыре великих народа в войну, на плечи Вутуса. И кто будет сомневаться в справедливости обвинения?
— Тувия, — сказал он. — Я пришел еще раз, последний раз, чтобы сложить свое сердце к твоим ногам. Из-за тебя сражаются Птарс и Каол с Гелиумом. Соединись со мной, Тувия, и все, может быть, уладится.
Девушка покачала головой.
— Подожди! — приказал он, прежде чем она что-либо произнесла. — Узнай же правду, прежде чем произнести слова, которые могут решить не только твою судьбу, но и судьбу тысяч воинов, которые сражаются за тебя.
Откажешься ты выйти за меня по доброй воле, и Дузар будет опустошен, если правда будет известна Птарсу, Каолу и Гелиуму. Они сотрут с лица Барсума наши города, не оставив и камня на камне. Они разгонят наших людей по Барсуму от холодного севера до холодного юга, охотясь за ними и убивая их, пока эта великая нация не останется ненавистным воспоминанием в умах людей.
Но пока они будут истреблять жителей Дузара, погибнут бесчисленные тысячи их собственных воинов — и все из-за упрямства одной женщины, которая не хочет выйти замуж за принца, любящего ее.
Если ты откажешься, Тувия, останется один выход — никто не должен будет знать о твоей судьбе. Только наипреданнейшие из верных слуг, кроме меня и моего отца, знают, что тебя похитили из садов Туван Дина по приказу Астока, принца Дузара, и то, что сейчас ты пленница в моем доме!
Откажись, Тувия из Птарса, и ты умрешь во спасение Дузара — другого выхода нет. Так приказал Вутус, джеддак Дузара. Я все сказал.
На некоторое время воцарилось молчание. Взгляд девушки остановился на лице Астока. Затем она заговорила, и хотя она была немногословна, в бесстрастном тоне ее было бесконечно холодное презрение.
— Лучше все то, чем ты угрожал, чем ты, — сказала она.
Затем она повернулась к нему спиной и отошла опять к восточному окну, устремив печальный взгляд на далекий невидимый Птарс — чудесное воспоминание прекрасного прошлого.
Асток повернулся и покинул комнату, вернувшись вскоре с едой и питьем.