Джон Картер
Шрифт:
Когда я был готов к отъезду, они снабдили меня маленьким домашним бычком, который ходит под седлом у всех красных марсиан. Животное это размером с лошадь и очень коротко, но цветом и формами в точности соответствует своему большому и свирепому дикому родственнику — тоту.
Братья достали мне красного масла, которым я вымазал все свое тело; один из них постриг мне волосы по моде того времени — квадратом сзади и кольцами спереди — так что я мог пройти по всему Барсуму как полноправный красный марсианин. Мое оружие и украшения также были обновлены в стиле зодангского джентльмена, происходящего из рода Пторов — такова была фамилия моих благодетелей.
Они наполнили маленький мешок, висевший у меня на боку, зодангской монетой. Средства обмена на Марсе не отличаются от наших только у них монеты овальные. Бумажные деньги изготовляются отдельными лицами по мере надобности, и выкупаются в течение двух лет. Если кто-нибудь выпустил больше денег, чем может выкупить, то правительство удовлетворяет его кредиторов, а затем несостоятельный должник работает на ферме или в копях, которые составляют собственность правительства. Туда попадают не только должники, было бы слишком трудно найти достаточно добровольцев, чтобы возделывать обширные изолированные сельскохозяйственные местности Марса, которые тянутся от полюса до полюса узкими лентами, через пространства, населенные дикими зверями и дикими людьми.
Когда я заговорил о невозможности отплатить им за всю их доброту ко мне, они стали уверять меня, что я найду для этого удобный случай, если поживу подольше на Барсуме. Пожелав мне счастливого пути, они следили за мной, пока я не скрылся из вида по широкой белой дороге.
21. ВОЗДУШНЫЙ РАЗВЕДЧИК В ЗОДАНГЕ
Странные и интересные зрелища приковывали мое внимание во время путешествия к Зодангу, и на фермах, где я останавливался, я научился массе новых и полезных вещей, касающихся обычаев и нравов Барсума.
Вода, которой снабжаются фермы на Марсе, собрана в громадные резервуары на обоих полюсах и оттуда по длинным трубам накачивается в населенные центры. По обеим сторонам этих труб вдоль всей их длины, лежат обработанные поля. Они разделены на участки примерно одинаковых размеров и каждый участок находится под наблюдением одного или нескольких правительственных чиновников.
Вместо того, чтобы вода текла по поверхности полей, откуда она испаряется в больших количествах, эта драгоценная жидкость при помощи целой системы мелких труб подводится под землей прямо к корням растений. Урожаи на Марсе всегда одинаковы, так как там нет ни засух, ни дождей, ни сильных ветров, ни насекомых, ни птиц, портящих растения.
Во время этой поездки я поел первый раз после того, как покинул Землю, большие котлеты и сочные ломти мяса хорошо откормленных домашних животных с ферм. Я попробовал и приторно-сладкие фрукты, и овощи, но ни один кусочек пищи не был похож на то, что я ел на Земле. Каждое растение и цветок, каждый овощ, каждое животное были так культивированы годами заботливого ухода, что при сравнении с их сородичами на Земле последние превращались в пустое, бледное ничтожество.
На второй остановке я встретил высоко-культурных людей из класса знати, и в разговоре с ними мы коснулись Гелиума. Один пожилой господин много лет служил в дипломатической миссии. Он с сожалением говорил об обстоятельствах, которые заставляют эти две страны постоянно быть во враждебных отношениях.
— Гелиум, — сказал он, — справедливо гордится самыми красивыми женщинами на Барсуме, из всех его сокровищ прекрасная дочь Морса Каяка, Дея Торис — самый изысканный цветок.
— Народ, — прибавил он, — поистине обожает почву, по которой она ходит, и с момента ее пропажи во время этой неудачной экспедиции весь Гелиум в трауре.
— Атака обессиленного флота, когда тот возвращался в Гелиум, была одной из ужасных ошибок правительства, тех ошибок, которые рано или поздно заставят Зодангу выбрать более мудрого человека на его место.
— Даже теперь, когда наши победоносные войска окружают Гелиум, население Зоданга выражает свое неудовлетворение, так как война эта, не основанная ни на справедливости, ни на праве, не популярна среди народа. Наши силы использовали выгоду отсутствия флота Гелиума, который ушел на поиски принцессы, и поэтому нам легко довести город до очень печального состояния. Говорят, что он падет в самом непродолжительном времени.
— А какова судьба принцессы Деи Торис, как вы думаете? — спросил я, как будто совершенно случайно.
— Она умерла, — ответил он. — Это сказал зеленый воин, которого наши войска взяли в плен на юге. Ей удалось ускользнуть от толпы тарков вместе со странным существом из другого мира, но лишь для того, чтобы попасть в руки варунов. Их тотов видели блуждающими по морю, а поблизости были найдены следы кровавого столкновения.
Хотя это сообщение ни в коей мере не было утешительным, но в нем не было точных доказательств смерти Деи Торис и, я решил приложить все усилия, чтобы возможно скорее достичь Гелиума и принести Тардосу Морсу сведения о месте пребывания его внучки, поскольку это было в моих силах.
Я прибыл в Зодангу через десять дней после того, как покинул трех братьев Птор. С того момента, как я столкнулся с красными обитателями Марса, я заметил, что Вула вызывает сильное неприязненное отношение к себе и ко мне, так как это огромное животное принадлежит к тем видам, которые никогда не приручал красный человек. Если бы кто-нибудь прошел по Бродвею со следующим за ним по пятам нумидийским львом, он произвел бы эффект, подобный тому, который произвел я, войдя в Зодангу с Вулой. Мысль о необходимости расстаться с верным товарищем причиняла мне такое большое сожаление и неподдельное горе, что я отгонял ее, пока мы не дошли до ворот города. Но там, наконец, надо было расстаться. Если бы дело было только в моей безопасности или удовольствии, то никакие доводы не заставили бы меня прогнать единственное существо на Марсе, которое постоянно выражало мне свою привязанность и верность. Но так как я добровольно предложил свою жизнь в услужение той, в поисках которой я бросил вызов неизвестным опасностям в этом таинственном городе, я не мог позволить, чтобы присутствие Вулы угрожало успеху моего плана. Тем более, что я не сомневался, что он скоро забудет меня.
Итак, я тепло попрощался с бедным животным, обещав ему, что если я благополучно вернусь из моего путешествия, я всячески постараюсь отыскать его. Он как будто понял меня, и, когда я приказал ему обратное направление к Тарку, он печальна пошел назад. Мне было тяжело следить за ним; я решительно повернулся к Зоданге и с ощущением боли в сердце приблизился к его угрюмым стенам.
Письмо, которое я имел, немедленно открыло мне доступ в окруженный стенами город. Было еще раннее утро, и улицы были пусты. Жилища, высоко поднятые на своих металлических колоннах, казались стальными стволами деревьев. Магазины, как обычно, не были подняты над уровнем почвы и двери их не были заперты, так как воровство совершенно неизвестно на Барсуме. Барсумцы боялись только убийства, и потому-то их жилища и были высоко подняты над почвой ночью и во время войны.