Джон Картер
Шрифт:
Возвращением из долины Дор мы совершили святотатство. Рассказывая о своих приключениях там и представляя факты такими, какими они были в действительности, мы оскорбляли религию их отцов. Мы были богохульниками, лживыми, опасными еретиками. Мне кажется, что даже те, кто из личной любви и преданности все еще оставались с нами, в глубине души сомневались в нашей правдивости. Очень трудно отказаться от старой веры даже тогда, когда взамен ее предлагают новую; но нельзя требовать от людей, чтобы они отбросили старые убеждения, ничего не давая им взамен.
Кантос Кан и слышать не хотел о наших мучениях в стране перворожденных.
— Достаточно
Я знал, что скоро наступит время, когда наши друзья и наши враги должны будут объявиться открыто: по прибытии в Гелиум положение должно будет определиться. Я предполагал, что если Тардос Морс не вернулся, то враждебность Зат Арраса могла тяжело отразиться на нашей судьбе. В отсутствие джеддака он представлял правительство Гелиума. Выступить против него было равнозначно государственной измене. Большая часть войск несомненно последовала бы за своими офицерами, а я знал, что многие знатнейшие и могущественнейшие воины Гелиума и Зоданги и весь воздушный флот присоединятся к Джону Картеру перед лицом бога, людей или дьявола.
С другой стороны, большая часть черни несомненно станет требовать, чтобы мы были наказаны за святотатство. Перспективы были мрачные, но я переживал такую агонию при мысли о Дее Торис, что, как сознаю теперь, обратил очень мало внимания на положение Гелиума и нас самих.
Передо мной днем и ночью стоял неотступный кошмар: я видел одну за другой картины мучений и ужасов, через которые должна была пройти моя бедная принцесса; вспоминал ужасных белых обезьян. По временам я закрывал лицо руками, стараясь отогнать навязчивый кошмар.
Был полдень, когда мы проехали над багряной башней, вышиной в милю, отличающей большой Гелиум от его города-близнеца. В то время, как мы большими кругами опускались, направляясь к докам, внизу на улицах волновались громадные толпы народа. Гелиум был извещен о нашем приближении радиограммой.
Картерис, Тарс Таркас, Ксодар и я были переведены с палубы "Ксавариана" на меньшее судно, чтобы переправить нас внутрь храма "Возмездие".
Здесь обычно отправлялось правосудие марсиан, здесь осуждались преступники и награждались герои. Мы снизились на площадке крыши этого храма, откуда нас провели прямо в предназначенное для нас помещение. Таким образом нам совсем не пришлось проходить среди народа, как это обычно было принято.
Раньше я всегда видел, как знатные пленники или вернувшиеся знаменитые странники дефилировали по широкой дороге от Ворот Джеддаков к храму "Возмездие" сквозь густую толпу зубоскаливших, насмехавшихся граждан.
Зат Аррас не смел допустить нас близко к народу: он боялся, что их любовь ко мне и Картерису выльется в демонстрацию, могущую стереть суеверный ужас перед преступлением, в котором нас обвиняли. Я мог лишь отчасти догадаться о его планах, но, очевидно, они были угрожающими: нас сопровождали только самые близкие из его приверженцев.
Нас поместили в комнате с южной стороны храма, выходящей на дорогу предков, которая развертывалась перед нами вплоть до Ворот Джеддаков, на протяжении пяти миль.
На площади храма и улицах не менее чем на милю кругом теснилась многочисленная
После полудня к нам пришел посланный от Зат Арраса с сообщением, что нас будет судить беспристрастное собрание старшин в большом зале храма в первой половине будущего дня.
17. СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР
На следующий день, за несколько минут до назначенного времени, к нам в комнату вошел сильный конвой, который должен был отвести нас в большой зал храма.
Мы вошли попарно и прошли по широкому нефу храма, называемому "нефом надежды", к высокой платформе в центре зала. Мы шли, окруженные конвойными, а в то же время сплошная стена зодангских солдат по обе стороны нефа стояла от самого входа до трибуны.
Когда мы достигли огороженного кругом возвышения, я увидел наших судей. По барсумскому обычаю их было тридцать один. Предполагалось, что они назначались по жребию из среды старейшин, так как подсудимые принадлежали к высшему сословию. Но, к моему удивлению, я не встретил среди них ни одного дружеского лица. Все они сплошь зодангцы, а я был тот, кому Зоданга обязана своим разгромом, тот, кто поднял против нее зеленые орды кочевников, тот кто заставил ее подчиниться власти джеддака Гелиума. Едва ли здесь можно было ждать справедливого приговора для Джона Картера, его сына и великого тарка, предводителя диких племен, которые жгли, убивали и грабили на широких аллеях Зоданги!
Вокруг нас обширный круглый амфитеатр был набит до самого верха. Были представлены все сословия, все возрасты. Когда мы вошли в зал, глухой гул голосов тотчас же прекратился, и пока мы на остановились у платформы, или Трона Справедливости, среди десяти тысяч зрителей царило гробовое молчание.
Судьи сидели большим кругом по периферии большой платформы. Нас посадили на небольшой площадке в центре, лицом к судьям и зрителям. Каждого обвиняемого по очереди вызывали к пьедесталу статуи Правды, где он должен был дать свои показания, затем он снова занимал свое место на маленькой площадке, окруженной судьями.
Сам Зат Аррас сидел на золотом стуле верховного судьи. Когда мы заняли свои места, и наши стражи встали у основания лестницы, ведущей к платформе, Зат Аррас поднялся и вызвал меня.
— Джон Картер! — вскричал он. — Займи свое место у пьедестала Правды: ты будешь судим беспристрастно, согласно твоим поступкам, и услышишь здесь свой приговор! Затем, обращаясь к зрителям то в одну, то в другую сторону, он произнес свою обвинительную речь:
— Известно ли вам, о судьи и граждане Гелиума, — сказал он, — что Джон Картер, бывший принц Гелиума, по собственному признанию вернулся из долины Дор и даже из самого храма Иссы?
В присутствии многих свидетелей он богохульствовал, понося святых жрецов и даже великую Иссу, лучезарную богиню вечной жизни и смерти! Теперь, видя его собственными глазами здесь, у пьедестала Правды, вы можете убедиться, что он действительно вернулся к нам из этих священных пределов, нарушив наши древние обычаи и оскорбив, святость нашей религии. Тот, кто умер, не должен снова жить! Тот, кто пытается это сделать, должен стать мертвым навек. Судьи, ваш долг ясен! Что заслужил Джон Картер на основании поступков, им совершенных?