Джон Леннон
Шрифт:
Как-то днем, когда Джон и Джек застряли в пробке на 57-й стрит, Джон прямо в машине сочинил песню «Street of Dream» («Улица мечты» (англ.).) (которая впоследствии пропала), придумав припев и добавив музыкальную фразу, которая сидела у него в голове еще со времен «Битлз». В течение долгих лет Джон искал, куда бы ее пристроить. Как только они добрались до студии, Леннон сел за пианино и крикнул: «Слушай!» И он забренчал по клавишам, напевая песню на свой «Сони Уокман», который теперь повсюду таскал с собой вместо записной книжки. Закончив, он вытащил кассету из аппарата и спрятал в карман со словами: «Это для моего альбома!»
Пластинка, которую он имел в виду, должна была выйти следом за «Double Fantasy». В течение последних недель своей жизни, когда они оставались с Джеком вдвоем после
Когда «Starting Over», первый сингл с «Double Fantasy», оказался в середине октября на прилавках магазинов, он быстро добрался до самого верха хит-парадов. Не будучи шедевром, песня волновала уже тем, что была новой записью Джона Леннона. Но когда в середине ноября вышел сам альбом, реакция на него была совершенно иная. Несмотря на усиленную раскрутку по радио, его популярность была не слишком высокой. При жизни Леннона он ни разу не поднялся выше одиннадцатого места. Джон был сильно разочарован невысоким объемом продаж и критикой в прессе, особенно британской — по этой стране уже триумфально катилась волна панк-музыки. Ошеломляющее впечатление произвел на Джона и альбом Брюса Спрингстина «The River» (в особенности композиция «Hungry Heart»), который заставил его пожалеть о том, что он не включил в свою пластинку некоторые из более тяжелых песен, таких, как «Serve Yourself!».
Тогда же Джон снова начал злоупотреблять кокаином. Многие из тех, кто общался с ним в последние дни, обратили внимание на его болезненный вид — синяки под глазами и вытянувшееся исхудавшее лицо. Он прожег себе носовую перегородку и вынужден был согласиться на операцию, которую ему сделать уже не успели.
Настроение Джона усугублялось еще и тем, что Иоко стала требовать, чтобы к Рождеству он помог ей выпустить сольный сингл. В один из дней, когда сражение за этот диск достигло высшей точки, в кабинет вошел Фред Симан и услышал, как Джон заявил ей буквально следующее: «Когда я хотел записать сольный альбом, ты была против, потому что, по-твоему, речь должна всегда была идти только о „Джоне и Иоко“! Теперь ты хочешь отправиться в одиночное плавание. Если ты выпустишь сольный диск, после этого настанет моя очередь!»
У Иоко уже был готов ответ на этот детский аргумент. «О'кей, — сказала она, — своим ты займешься потом. А пока я хочу выпустить эту пластинку». Так появилась на свет пластинка «Walking on Thin Ice», шестиминутная диско-микс-композиция, записанная ранее, но отложенная до лучших времен. Последние две недели своей жизни Джон Леннон посвятил тому, чтобы превратить этот трек в один из лучших хитов Иоко.
26 ноября Иоко приготовила Джону сюрприз: она объявила ему, что им предстоит сняться на видео для «Double Fantasy». (Вообще-то работа шла уже на протяжении трех последних недель, но Иоко настаивала на том, чтобы Джона до поры держали в неведении.) Фильм начинался с прогулки семейной пары по Центральному парку. Затем действие перемещалось в галерею Спероне, располагавшуюся в доме 142 по Грин-стрит в Сохо, куда Фред Симан добрался к шести вечера, к началу съемок. Когда британский фотограф Итан Расселл, руководивший съемкой, подал сигнал, Джон и Иоко, одетые в японские кимоно, он — в черное, она — в бледно-голубое, приблизились к установленной на подиуме кровати и стали обходить вокруг нее. Внезапно Иоко сбросила кимоно и осталась перед камерами обнаженной. Джон в изумлении уставился на нее. «О, сиськи!» — насмешливо бросил он, ткнув пальцев в сторону ее больших отвислых грудей.
«Ну давай же, дорогой, ты тоже!» — нетерпеливо позвала Иоко. Джон, неловко и нехотя освободился от своей одежды. Сцена раздевания была повторена четыре раза, прежде чем Расселл удовлетворенно кивнул. После этого подошло время снимать сцену, в которой Джон и Иоко занимались любовью.
Джон угрюмо улегся на кровать, обняв Иоко, лежавшую на боку. Расселлу это не понравилось, и он заставил Джона лечь сверху — такое положение ему пришлось сохранять в течение получаса, пока режиссер советовался
250
Отсутствует
После ужина — в девять часов вечера — из громкоговорителей полились громкие звуки «Kiss, Kiss, Kiss», под которые Джон в течение получаса изображал половой акт с Йоко. Во время перерывов Джерри Гэрон, слуга Сэма Хавадтоя, подносил к лицу Йоко зеркало, а Тоси вытирал у нее со лба пот, используя для этого смоченные в ледяной воде салфетки. Еще один член съемочной группы стоял неподалеку и держал в руках сосуд с курящимися благовониями. Наконец пришло время, когда оставалось отснять лишь несколько крупных планов Йоко, имитировавшей оргазм, синхронизируя губами слова из песни, завершавшиеся эротическим криком на японском языке: «Моте! Моте! Моте! (Еще! Еще! Еще! — А. Г.)».
Глава 72
Ты убит!
Вернувшись на Гавайи, Марк Чепмэн показал Глории револьвер и даже настоял на том, чтобы она взвела курок. Тем самым он хотел показать ей, что вполне мог лишить Джона Леннона жизни. Он настаивал на том, что вся эта история была дурным сном и что он никогда не решился бы на убийство, даже если бы ему представилась такая возможность. Три последующие недели он провел перед экраном телевизора. За это время у него было два видения, которые он принял за божественные послания. Проходя мимо таблички с Десятью заповедями, висевшей у него на стене, он неожиданно увидел словно бросившуюся ему в глаза заповедь: «Не убий!» А в другой раз, когда он смотрел по телевизору мультики, та же фраза внезапно появилась на экране.
В конце ноября Марк заявил Глории, что ему пришло время повзрослеть. Он был женатым мужчиной, и ему следовало содержать семью. Но для этого ему требовалось какое-то время побыть одному и все хорошенько обдумать. Поэтому он решил вернуться в Нью-Йорк. Ей не следовало волноваться. Револьвер вместе с патронами он выбросил в океан.
Одновременно с этим он договорился о встрече с психологом из клиники Вайкики Каунсилинг, где лежал после попытки самоубийства. Но на прием он не пошел, а вместо этого в пятницу 5 декабря покинул Гавайи и во второй половине дня в субботу уже был в Нью-Йорке. Сняв комнату в общежитии YMCA на 63-й стрит, между Бродвеем и Центральным парком, он прошелся возле расположенной неподалеку Дакоты, а затем уехал из города. Водитель такси по имени Марк Снайдер подобрал Чепмэна тем йечером на перекрестке Восьмой авеню и 55-й стрит.
Снайдер вспомнил, что у Чепмэна была тяжелая сумка и что сам он казался «сильно возбужденным». Чепмэн предложил водителю пять долларов и немного кокаина, если тот согласится сделать пару коротких остановок. Сначала он попросил отвезти его к Сенчури, многоквартирному дому в стиле «арт деко», расположенному возле Центрального парка, чья боковая дверь выходит как раз на общежитие YMCA на 63-й стрит. Пять минут спустя он вернулся к машине и поехал на другой конец города, к пересечению 65-й стрит и Второй авеню.
На этот раз Чепмэн отсутствовал не больше двух минут, а когда вернулся, не мог сдержать эмоций: «Я должен тебе об этом рассказать. Я только что привез пленки с записью альбома Джона Леннона и Пола Маккартни, который был записан сегодня. Я работаю звукоинженером и своими ушами слышал, как они играли вместе три часа подряд». Водитель запомнил, что Чепмэн начал «трясти головой, точно безумный, улыбаясь, словно думал о чем-то таком, что заставляло его летать в открытом космосе». К этому времени они подъехали к месту последней остановки — перекрестку Бликер-стрит и Шестой авеню, где располагалось большое число известных магазинов, торговавших пластинками. И в этот момент на Чепмэна накатил «приступ завистливой злобы против тех, кто добился успеха, как, к примеру, рок-звезды».