Джон Леннон
Шрифт:
Вскоре после этого Стью покинул «Битлз». Пол перешел на бас, и группа наконец обрела твердую музыкальную базу. Спустя шесть месяцев Стью и Астрид объявили о своей помолвке, и молодой человек вернулся к изучению живописи под руководством Эдуарде Паолоцци, художника шотландского происхождения, который считал своего нового ученика гением.
Стью был не единственным Битлом, которого в Гамбурге интересовали женщины. Но сексуальная жизнь его приятелей вылилась в одну непрекращающуюся оргию. «Битлз» поселили в двух темных комнатах позади вшивенького кинотеатра «Бамби», и они быстро пристрастились каждый вечер развлекаться с девочками. Когда в два или три часа утра они возвращались к себе, их встречал запах дешевых духов и хихиканье девушек, прятавшихся
Переспать с «Битлз» было модным в гамбургском квартале красных фонарей. Их бесплатно приглашали в бордели, импульсивные молодые проститутки в «Кайзеркеллере» встречали их насмешливыми жестами и криками: «Gazunka!», а шлюхи с усталыми лицами устраивались возле сцены и призывно стреляли в их сторону глазами. Джон подхватил триппер, но, по его собственному выражению, это не доставило ему особых хлопот: «Один укольчик в задницу, и ты об этом больше не вспоминаешь».
В то время рок и секс были неотделимы от выпивки, которая ручьем текла по всему кварталу. На авансцену выставлялись ящики с пивом и сектом — сладким немецким шампанским, чтобы музыканты могли выпить вместе с посетителями. Когда умерла мать Джона, он чуть не утонул в пьянстве. В Гамбурге он, случалось, неделями пил не трезвея. Он научился выполнять в пьяном виде все, что ему было необходимо: питаться, заниматься любовью, менять струны на гитаре. Однажды, надравшись до предела, он так загремел на лестнице, что у него на всю жизнь остался шрам. Тем не менее во время первого вояжа «Битлз» в Гамбург наркотиков в их жизни еще не было. По словам Пита Беста, они впервые познакомились с таблетками «Преллиз» (прелудин из группы амфетаминов), только вернувшись сюда в 1961 году.
С наступлением холодов, когда на Гамбург обрушилось ледяное дыхание ветра, прилетевшего с Северного моря, жизнь «ливерпульских мальчиков» сделалась более трудной. Нужно было купить теплую одежду и как следует питаться, а денег не хватало. Джон Леннон, издавна подверженный преступным фантазиям, быстро нашел выход из положения. Он и раньше замечал, как официанты обчищали карманы упившихся матросов. Почему бы «Битлз» не заняться тем же?
В один из вечеров какой-то немецкий моряк, который угощал их выпивкой во время выступления, пригласил ребят поужинать вместе. Он был крепким на вид, а его кошелек казался пухлым. «Битлз» решили его ограбить. Правда, выйдя на улицу, Джордж и Пол сделали ноги, так что остались только Джон и Пит.
Дойдя до автостоянки, они напали на немца. Джон ударил его в лицо, и оглушенный моряк упал на колени. Однако пока Пит обыскивал его, моряк пришел в себя и сбил Джона с ног. Затем сунул руку в карман и вытащил револьвер. По внешнему виду нельзя было определить, чем он заряжен, пулями или слезоточивым газом, поэтому парни в панике бросились на моряка, который попытался выстрелить поверх их голов, и принялись дубасить его, пока он не потерял сознание. И они убежали, вытирая слезы, лившиеся из обожженных газом глаз.
Задыхаясь, они добрались к себе в «Бамби», где их поджидали Пол и Джордж. «Ну, сколько надыбали?» — спросил Джордж, не вставая с кровати. «Ни копья!» — рявкнул в ответ Джон. Убегая, они потеряли кошелек. Пол и Джордж покатились со смеху. Но даже избежав непосредственной опасности, новоявленные грабители не могли избавиться от страха.
А что если немец захочет отомстить? Однако прошла неделя, но моряк не объявился. Ребята никогда больше и не слышали о нем и не
В 1974 году, беседуя со своим любимым гитаристом и другом Джесси Эдом Дэвисом, Леннон признался, что та история с немецким моряком была отнюдь не единственным случаем, а явилась одним из эпизодов целой серии подобных приключений. Чтобы свалить вину за свои преступления на немцев, он стал выбирать себе в жертвы английских матросов. Так продолжалось до того дня, пока он не отделал одного из них так сильно, что испугался, не убил ли он того парня. «Одному Богу известно, поднялся он или нет», — сказал Джон.
Несмотря на то, что Джон так и не узнал, что случилось с тем парнем — в прессе также не появилось ни единого намека на то, что его жертва погибла, — всю свою жизнь он считал, что на его совести лежит вина за убийство. К тому времени, когда он открылся Джесси Эду Дэвису, Леннон уже нашел объяснение этому чувству, придя к убеждению, что его ожидает наказание: он полагал, что умрет от насильственной смерти. «Это моя карма», — сказал он Дэвису.
Глава 12
«А что здесь делает мистер Эпстайн?»
Мэтью-стрит — так назывался узкий проход между старыми складами, возвышавшимися позади ливерпульских доков. В начале шестидесятых здесь, перед входом в «Кэверн» [59] ежедневно к полудню выстраивалась очередь из молодежи. Прямо перед ними возвышался массивный силуэт бывшего ирландского гвардейца Пэдди Делани, работавшего прежде вышибалой в «Локарно Болрум» и всегда одетого в униформу: смокинг, пояс, похожий на цепочку от часов, и пуговицы из стразов. Когда он пропускал фанов, они протискивались в узкий коридор и спускались, будто крабы, на восемнадцать ступеней вниз по винтовой лестнице, ведущей в подвальное помещение.
250
Отсутствует
Этот подвал напоминал туннель метро. Три параллельных свода, опиравшиеся на шесть колонн, вытягивались на тридцать метров в длину и десять в ширину. Зал освещался голыми красными лампочками. Вентиляции никакой. В воздухе стоял постоянный запах хлорки из туалетов, знаменитых своей грязью. Под центральным сводом для зрителей были установлены двадцать рядов стульев. Округлая стена в глубине сцены была покрыта грубой штукатуркой, чтобы походить на стену башни в замке. Каменные стены были испещрены надписями, среди которых встречались названия местных групп: «Рори Сторм энд Харрикейнз», «Ян энд Зодиаке», «Джерри энд Пэйсмейкерз» и, само собой разумеется, «Битлз».
Боб Вулер, радиоведущий и командир скаутов, занимался тем, что ставил пластинки в ожидании, пока не заполнится зал, и провозглашал: "Запомните же, пещерные гости, что лучшая из пещер — это «Кэверн!» Затем, когда «Битлз» делали ему знак, что готовы, он объявлял: «А сейчас встречайте свою любимую рок-энд-скорбную группу — „Битлз“!»
Четыре фигуры, затянутые в кожу, взлетали по трем ступенькам, ведущим на эстраду, включали усилители и обрушивали на своих фанов музыкальную мешанину, отдаленно напоминавшую песню «Johnny В. Good». Качество музыки мало заботило публику, которая заводилась от громких аккордов электрогитар, пропущенных через тридцативаттные усилители «Вокс» и отраженных от низких кирпичных сводов потолка. С первых же нот девчонки принимались визжать. «Заткни-и-и-итесь!» — орал на них Джон Леннон, но крики от этого становились только громче. Тогда «Битлз» врубали усилители на полную мощность, и с потолка начинала осыпаться побелка, покрывая белыми хлопьями «пещерной перхоти» черные куртки музыкантов.