Джон Р.У. Стотт Великий Спорщик
Шрифт:
Вторая предпосылка, содержащаяся в словах Исайи и Христа, заключается в следующем: кроме того, что поклонение вообще присуще человеку, оно также является совместной деятельностью: «Люди сии…» (или «народ сей…»). Конечно, есть место и личному поклонению, когда человек в уединении славит Бога и возносит Ему хвалу (напр., Мф. 6:6, где сказано: «Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне»). Однако в данном случае Иисус говорит о чем–то публичном, общем, о том, как Божий народ поклоняется своему Богу, собравшись вместе. Иисус упомянул об этом, как о деле само собой разумеющемся. Наверное, можно смело сказать, что Он никогда не замышлял «нерелигиозного христианства».
Значит, в Своем дальнейшем разговоре с фарисеями Иисус упрекает их не за то, что они поклонялись, и не за то, что поклонялись они сообща, собравшись вместе, но за качество этого поклонения, за формализм, за лицемерие: «Хорошо пророчествовал о вас, лицемерах, Исайя…». Они поклонялись не по–настоящему, а лишь актерствовали, притворялись. Честь, которую они воздавали Богу, была фальшивой, а не подлинной. Основное различие здесь — между поклонением устами и поклонением сердца. Поклонение можно выражать устами (так оно и есть, по крайней мере, в собрании верующих). Но состоит оно не из слов. Как нравственность, угодная Богу, есть дело не рук, но сердца, так и поклонение, угодное Богу, состоит не в звуках, но в смиренной, восхищенной преданности сердца. Фарисейское поклонение осуществляется языком; христианское — сердцем.
Что же тогда отличает истинное христианское поклонение?
Разумное поклонение
Первой отличительной чертой христианского поклонения является его разумность; в него полностью включено наше сознание. Ибо «сердце», о котором говорится в Писании, подразумевает не только чувства (хотя в наше время его понимают именно так). На библейском языке «сердце» — это стержень человеческой личности; нередко оно употребляется таким образом, что на первый план выходит как раз разум, а не чувства. Так, например, наставление из Прит. 23:26: «Сын мой! Отдай сердце твое мне» часто толкуют как просьбу о нашей любви и преданности. На основании этого текста прочитано множество проповедей о ревностном, искреннем ученичестве. Но на самом деле этими словами нас призывают слушать, внимать, сидеть тихо и подмечать; нас призывают здесь не столько к преданности, сколько к сосредоточенности. Это особенно ясно видно в книге Притчей, где написано, что сердце должно склоняться к «размышлению» и быть «мудрым» (см.: Прит. 2:2; 23:15).
Однако можно процитировать и такие места Нового Завета, где слово «сердце» означает нечто большее, чем любой «разум». Довольно будет и одного примера. Обращение Лидии, женщины из Асии, торговавшей багряницею в Филиппах, Лука описал следующим образом: «Господь отверз сердце ее внимать тому, что говорил Павел» (Деян. 16:14). Иными словами, Он открыл ее понимание, чтобы понять и принять Евангелие.
Конечно, «сердце» включает в себя больше, чем только «разум», — но никак не меньше. Итак, поклонение сердца — это разумное поклонение. Любить Бога всем сердцем означает любить Его и всем разумом.
Это подводит нас к первому фундаментальному принципу христианского поклонения, а именно: для того, чтобы поклоняться Богу, мы, прежде всего, должны Его знать. Однажды в Афинах Павел наткнулся на жертвенник с надписью «Неведомому Богу». Но он объявил, что эти слова противоречат самим себе. Поклоняться неведомому богу невозможно: ведь если не знаешь бога, то и не знаешь, какое поклонение ему нужно. Именно поэтому Павел сказал философам: «Сего–то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17:22 и далее).
Тот же принцип ясно проступает в разговоре Иисуса с женщиной–самарянкой у колодца Иакова. К тому моменту религиозная жизнь самарян и иудеев уже в течение 700 лет развивалась совершенно независимо друг от друга. Причины этого разделения носили политический характер: ведь самаряне были народом, появившимся в результате смешения израильтян с иностранцами из Месопотамии, которые поселились в Палестине приблизительно в VIII в. до P. X. (см.: 4 Цар. 17:24 и далее). Однако в духовном плане это произошло потому, что самаряне и иудеи руководствовались разными Писаниями. Самаряне принимали Пятикнижие, однако отвергали все последующие откровения, данные Богом через пророков. Поскольку у самарян был закон, но без пророческих книг, их знание Бога неизбежно оказалось неполным. Именно об этом говорил Иисус, обращаясь к женщине у колодца: «Вы [то есть самаряне] не знаете, чему кланяетесь, а мы [то есть иудеи] знаем, чему кланяемся, ибо спасение [то есть обещанный Мессия] от иудеев. Но настанет время, — продолжал Иисус, — и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в… истине…» (Ин. 4:22,23). Итак, «истинное поклонение» — это «поклонение в истине»; это поклонение Богу Отцу, который во всей полноте и окончательно открылся нам в Своем Сыне Иисусе Христе.
Если поклонение самарян было (по меньшей мере) обедненным из–за того, что они отвергали пророческое учение, то большая часть иудейского поклонения была испорчена приверженностью к обрядам. В сущности, это было поклонение языка (проговаривание бессмысленных слов), а не сердца (когда все сознание человека восхищается живым Богом). Во времена Исайи те люди, чей язык восхвалял Бога, но сердце далеко отстояло от Него, сравнивались со слепцами и пьяницами: ведь они сами не знали и не понимали того, что говорили. Как мог Господь принять их поклонение, если они и слышать не хотели Его Слово, с которым Он обращался к ним через Своих пророков? Точно также фарисеи отвергали свидетельство Христа о Своем Отце; поэтому их поклонение не могло исходить из сердца.
Именно поэтому английские приверженцы Реформации и дали своему народу «Книгу общей молитвы» на вульгарном, как они выражались, языке — то есть не на латинском, а на английском, который «могли понять люди». Кроме того, они основательно начинили эту Книгу молитв отрывками из Писания. Так что если кто–то придет на службу в Англиканскую церковь, он обязательно услышит Слово Божье. Оно звучит в уроках из Ветхого и Нового Заветов, в псалмах и библейских песнопениях, в цитатах из Писания и упоминаниях о нем в молитвах и в проповеди — и таким вот образом доносится до людей. Все это было сделано намеренно, ибо реформаторы знали, что именно Слово Божье побуждает людей к поклонению Богу. Так, например, и в Вечерней, и в Утренней молитвах прихожан захватывает ритм, подобно маятнику переносящий их от Слова Божьего к человеческому ответу на него и обратно. Бог говорит словами Писания и призывает Свой народ к покаянию. Община отвечает на это, исповедуя свои грехи. Бог говорит через священника, произносящего «отпущение грехов», то есть через провозглашение Его прощения, основанное на
Божьих обетованиях. Община отвечает хвалебными псалмами. И опять Бог говорит с людьми уроками из Писания. Община отвечает песнопением, исповеданием веры и сбором десятин и пожертвований. И этот принцип разумного, библейского поклонения, которым руководствовался Кранмер при составлении «Книги общей молитвы», в равной степени применим и к хорошо организованному служению в так называемой «свободной» церкви, где поклонение является «ответом» на Божье Слово.
Проповедь вовсе не выпадает из общего служения поклонения; более того, она незаменима, по крайней мере, если это настоящая проповедь, то есть объяснение и толкование Писания. Ибо Писание — это Божье откровение, а поклонение — это благочестие. Писание и поклонение нераздельны, ибо первое пробуждает и вдохновляет последнее. То же самое можно сказать и о таинствах. Строго говоря, сами по себе таинства не являются поклонением, как и проповедь сама по себе. И проповедь, и таинства направлены не на Бога, а на человека. Они провозглашают (проповедь Устно, а таинства зрительно) славу Божьей благодати в спасении грешников. Поэтому, хотя сами по себе они и не являются поклонением, тем не менее, они подводят нас к тому, чтобы мы склонились перед Богом и выразили свое восхищение Тем, Кто отдал Себя за Свой народ и сегодня также отдает ему Себя.
Если Бог ищет Себе таких поклонников, которые приближаются к Нему своими сердцами и поклоняются Ему в истине, это значит, что, отправляясь в церковь, нам нив коем случае нельзя забывать дома свою голову. Ныне покойный д–р Руфус М. Джонс однажды получил письмо, автор которого протестовал против такого вот упора на разумность христианства. Этот человек писал так: «Всякий раз в церкви мне хочется отвинтить голову и положить ее под стул, потому что на религиозных собраниях все, что находится у меня выше воротничка, оказывается совершенно бесполезным» [118] . По всей видимости, он очень мало понимал, какое именно поклонение угодно Богу.
118
Quoted by John S. Bonnell in The Practice and Power of Prayer (Westminster Press, Philadelphia, 1954), p. 85.