Джонни и "Зов предков"
Шрифт:
– Ой, да скажешь, что обделался – с кем не бывает? Если тебе страшно, давай помогу!
– Если ты мне поможешь, я из этой ямы не вылезу ни за что!
– Жить там будешь? – удивился Джон.
– Не буду! – сурово отрезал Дэн.
Джонни ласково печально посмотрел на товарища. Так рисковать из-за каких-то какашек! Принципиальный, коммунист, сам ведь недавно говорил, что жизнь – дерьмо. Ладно – он хотя бы придумал и предложил, а выбор, конечно, за Дэном.
– Давай тогда этих вытащим, что ли? – сердито пробурчал Джон.
Вытаскивать наверх двоих Джон счёл лишним, потому,
– Теперь идёте в санчасть. И что там говорите? – напутствовал их Джонни.
– Обкакались, - понятливо дружно ответствовали резервисты.
– Так валите, засранцы! – дал команду Джон.
– Отделение, подъём! – заорал кто-то за стенкой.
***
Утро нового дня официально по-военному начиналось с зарядки. Только Джонни с Дэном этот момент как-то упустили, не сочли достаточно важным и спокойно прошли вслед бегущим сломя головы бойцам. Что явилось их первой роковой ошибкой. Все очень спешили на плац, стремясь занять местечко получше, то есть подальше от начальства. Опоздавшим пришлось становиться в первый ряд.
Вторым роковым стечением обстоятельств стала личность сержанта, проводившего гимнастику. Та самая, прибитая кирпичом на топот из-за плеча Джонни. Чело высокого начальства украшала пламенеющая гуля, а очи пылали радостью узнавания. Джон его тоже узнал и сперва даже удивился. Вроде бы ещё вечером был без сознания! Хотя не факт, что оно его, вообще, когда-либо навещало.
Но зарядка закончилась, и Джон быстро соскучился. Вместо того, чтобы отпустить бойцов на санпроцедуры и завтракать, это военное чудо принялось молча прогуливаться рядом с Джоном, юмористически на него поглядывая. Он столь откровенно поглядывал на Джона, что был заподозрен в нездоровых наклонностях и, учитывая облик Джонни, дурном вкусе. Джон со скукой следил за его эволюциями. Ну, сколько можно-то? И чего он так пялится? Он же ему здесь, а равно в любом другом месте, ничегошеньки сделать не может! При народе не посмеет, уединяться с Джоном тоже не фонтан. Единственное, что интересовало Джона, сержант – дурак или извращенец? Скорее первое – решил Джон. Предположить совмещение Джону не позволяла забитая в подсознание почтительность к мундиру. Их честным, просолённым потом и кровью гимнастёркам! Разочарование постигло Джона из-за гражданского Дэнова поведения.
– Господин сержант, разрешите… - не смог он договорить, получив от унтера под дых. Но подышал, и, не осознав драматизму и торжества момента, снова взялся за своё.
– Господин сержант, разрешите обратиться! – прохрипел Дэн, разогнувшись.
– Лечь! Десять отжиманий, - откликнулся военный, не отрывая пламенного взора от конопатой личности Джона.
Джон позволил себе неуверенную улыбку, пытаясь высказать сержанту дружелюбие. Но тот был настроен с явным предубеждением и, приблизившись вплотную, подколодным змеем прошипел, - Чего лыбишься, урод?
– Господин сержант, мне срочно нужно в санчасть! – возопил Дэн, закончив упражнение. И накликал-таки
– Боец, это на тебе что такое?! – изумился унтер, уставившись на Дэна, как на привидение. Ну, костюмчик был великоват в ширину и слегка коротковат, но для новобранца дело обычное! В чём дело-то?
– Ты вот в этом сюда пришёл?! – изумлялся сержант, - У тебя не хватило ума получить нормальную форму?!
– Не успел, господин сержант! – выдал легенду Дэн, - мне ещё в санчасть надо сдать направление!
– Дай-ка на него взглянуть, боец, - протянул руку сержант. Джону стало тоскливо за Дэна, лучше б ему эту бумажку сожрать, но он отдал её сержанту-придире…
– Ой! Выдано первого апреля, а сегодня какое? Ты уже пятый день так ходишь, чучело? – не поверил сержант.
– Так точно! – добил себя Дэн.
– Тогда ты арестован, сволочь! – с наслаждением проговорил сержант, доставая пистолет из кобуры, - руки за спину! Кругом… вперёд марш!
И повёл куда-то несчастного фотографа и рентгенолога без койки. Но хоть от Джонни пока отвлёкся, правда, он, нужно отдать ему должное, совсем был этому не рад. Джон недоумевал, почему он не изъял у барана оружие, даже мысли не допускал, что тот вооружён? А больше всего Джона убили комментарии бойцов.
– Шакалу шакалья смерть! – вякнуло сбоку. Джонни бешено обернулся на голос, но дурак был не прошибаем для взглядов любого накала и продолжил, - явиться в честную армейскую часть в своей шакальей форме! Тупой, поганый карате… - оратор сложился от резкой боли в промежности, задохнулся от внезапной деформации диафрагмы и размашисто ударил носом асфальт плаца. Три раза.
– Это не его форма, - объяснил Джон недоумевающей публике свою реакцию. Публика с виду сочла объяснения достаточными. Повидали уже фокусов от маэстро.
– Вот мы кто для них,- потерянно думал Джон, - а Харпёр-то сколько мундир таскал! Ну, сука сержантская! Ладно, с ним потом, что получается? Новобранец Джон Ха-ня в мундире карателя отправился на армейскую гауптвахту. Парнишка, что выпрыгнул из автобуса, был в нашей форме! У Дэна так точно не получится… бедняга! Дерьма он испугался, блин! Делать-то что? А! Буду надеяться, а пока подменю его в лаборатории, чтоб потом поменяться, если что.
***
Джон верно рассудил, где следует дожидаться Дэна – с гауптвахты никто не мог миновать санчасть, как традиция такая. Забегая вперёд, спешу и в кнопки не попадаю успокоить сострадательного читателя, что Дэн с губы вернётся. У менее сострадательных прошу прощения за натяжку – сам понимаю, что персонаж эпизодический и пора бы его пользуясь случаем того. Но импонирует мне чем-то этот человек, циник, как всякий настоящий рентгенолог-коммунист, и романтик как коммунист-фотограф. Нефига не способный управлять собственной жизнью, Дэн был уверен, что знает, как следует управлять историей народов. Джонни, напротив история народов была фиолетова в крапинку, а жизнь, пульс народный он считывал чисто рефлекторно. И не из одних лишь гуманитарных соображений он занял оборону в фотолаборатории, санчасть, кстати, и была предназначена для мониторинга народного пульса.