Джонни Рики Звезда
Шрифт:
Из глубины траурного зала до Джонни Бианки донесся пугающий грохот ударившегося об пол дерева.
Он перевернул гроб.
Парень снова захлопнул дверь и уселся к ней спиной, так надеясь не дать покойнику войти, когда тот доковыляет до лестницы. Джонни Бианка больше не мог сдерживать слезы и разрыдался как напуганная девочка (так его частенько обзывал отчим), но сейчас он не чувствовал стыда, ему было страшно, страшно как никогда.
***
Четверг, 9 июля, раннее утро.
Дурацкий сон. Теперь он снился Джонатану Бианки чуть ли не каждую ночь и всегда один и тот же сюжет. Он просыпается во сне посреди траурного зала в полном одиночестве. Из раза в раз он не может с самого начала догадаться,
У этого сна нет финала. Точки. И Джонни эта ночная страшилка казалась все страннее.
Он неохотно открыл глаза, отметив, что за окно только-только начало светать и еще на ненадолго задержался в уютных объятьях дремоты. Нельзя было сказать, что Джонни Бианка ранняя пташка, встающая с первыми лучами и начинающая браться за какую-либо работу. Определенно нет. Словосочетание ленивый эгоист – куда больше охарактеризует этого парня. Чтобы сосчитать все отрицательные черты его характера, не хватило бы и пальцев на ногах. Джонни пытался быть честным с окружающим миром, говорил, что думал, но как известно (в том числе и ему самому) мир не любит, когда правду тычут прямо в лицо. Без преувеличения Джонни Бианку можно назвать глупцом, потому что о ценности собственной жизни нельзя задумываться только тогда, когда у твоего горла блестит лезвие ножа. Он не умел продумывать ходы. А может, ему это было просто неинтересно.
Джонни вышел из своей комнаты, прошел по коридору в туалет и после этого встал под душ. Позволяя горячей воде, повышенной температуры, стекать по обнаженному телу, он размышлял над своими внутренними ощущениями. Его начинала беспокоить усиливающаяся депрессивность – ни то, что бы такое состояние ему не нравилось или было в новинку, Джонни только хотел разобраться, можно ли как-то улучшишь душевное настроение. И чтобы это сделать, ему следовало найти причины, влекущие за собой каждодневные мрачные ощущения. Он точно знал, от чего хотел бы навсегда избавиться в своей жизни, парень часто фантазировал, как было бы, если у него существовала возможность самому конструировать судьбу.
Первое от чего бы он избавился – это взгляды окружающих, прожигающие в его спине дыры. Пожалуй, этот важный пункт можно прировнять даже к статусу мечты.
Несбыточной.
Второе – мамины странности. Дело в том, что мать Джонатана Ричарда Бианки имела некие психологические особенности. Её не водили на обследование в клинику, где специалисты смогли бы поставить точный диагноз (семья просто не могла позволить себе такие расходы), но хватило бы и пары минут наедине с женщиной, чтобы заметить её умственные отклонения. Мать, (сколько может вспомнить Джонни из сознательного возраста) всегда была от кого-то зависима. Очевидно, в детстве и подростковом возрасте, её опекали и находились рядом дед и бабка Джонни. Девочкой она боялась выходить из дома, а если такое случалось (очень и очень редко), она сжимала руку сопровождавшего родителя с такой силой, что её не могли отодрать даже угрозами, ни то, что уговорами. Она панически боялась окружающего мира. Далее эстафету опекуна принял на себя (на чертовски короткий срок в один месяц) отец Джонни. Он заделал больной женщине ребёночка и навсегда исчез из жизни маленькой семьи.
Вот, собственно, и весь его родительский вклад.
Порция здоровых активных сперматозоидов. Точно такая же, какую любой другой мужчина оставляет на странице журнала для взрослых.
В данный момент о женщине заботился Джонни. Как только он окончил старшую школу и выпустился, принялся искать работу. В большей степени это были краткосрочные подработки, благодаря которым им с матерью удавалось не умереть с голода. О социальных службах, благотворительных организациях и прочей подобной ерунде Джонни даже не задумывался, он никогда не верил, что какие-то «чудесные люди» вдруг ни с того ни с сего явятся на порог их дома и безвозмездно помогут.
Нет, он, конечно, верил, что есть такие люди, которые готовы помогать больным детям и людям с чертовски трудными судьбами, но признавать, что его собственное положение сравнимо с такими случаями упорно не хотел. Да, у него есть материальные проблемы. Да, его мать немного чокнутая. Да, он изгой. Но пока Джонни закрывает на подобные вещи глаза, их как бы и вовсе не существует.
Жизнь, конечно, дерьмовая, но уж какая есть.
Бывает и хуже. Точно бывает.
Джонни насухо обтерся полотенцем, надел чистые трусы и почистив зубы, вышел из ванной комнаты. Его немного подташнивало, после вчерашней гулянки, которую они с Тиф, устроили накануне вечером в её квартире (его лучшей подруге нравилось, когда её называют полным именем Тиффани, но из вредности он этого не делал). Обычные такие посиделки двух лучших друзей: дешевое пиво, остывшая пицца и откровенные разговоры, восемьдесят процентов, из которых, касались конечно, темы секса.
А как еще, им обоим не так давно исполнилось всего по двадцать.
Прикончив по четыре банки пива на каждого, они уже собрались спуститься на улицу и взять еще по парочке банок в круглосуточном магазинчике «Альф» (Тиффани и Джонни никогда не сомневались, что продовольственная лавка названа в честь главного героя одноименного сериала), но им помещали. С вечерних смен вернулись родители Тиф, не скрывавшие своего пренебрежительного отношения к лучшему другу дочери. И дело тут было вовсе не в том, что родители опасались, что мальчишка из неблагополучной семьи поимеет и бросит их дочь. Дело было в сексуальной ориентации Джонни, судить о которой можно невооруженным взглядом. Давайте немного остановимся на этом моменте. Все мы прекрасно понимаем, большинство людей из маленьких городков (таких откуда родом и Джонни) не любят выпячивать свои особенности и дело не только в косых взглядах и смешках за спиной. К сожалению, чаще всего – это вопрос безопасности. Узнают, что ты гомик – тебе конец. Конечно мы живем в современном мире, конечно с экранов мобильного и телека давно стали твердить: «у всех нас равные права», но жизнь в маленьких городках идет несколько иным чередом… И тут люди хоть немного отличающиеся от общепринятой нормы, будь то очевидные признаки сексуальной ориентации, нестандартный внешний вид или заметные увечья встают перед чудовищным выбором, о котором большинство даже не задумывается: играть роль обычного или быть собой назло всему гребаному миру? Инстинктивно наш главный герой чувствовал, надо претворится таким как все, но ему так нравилось посылать тупых узколобых придурков к черту с этой их моралью, что незаметно для себя он давно выбрал путь открытости.
Родителям Тиффани даже ничего не нужно было говорить Джонни в глаза, он всё видел по выражению их лиц и брезгливым взглядам. Старые, тупые засранцы. Вот что он думал, когда замечал это.
Есть только две разновидности натуралов в этом мире – одни ненавидят открыто в лицо, а другие у тебя за спиной. Его любимая цитата из лучшего в мире (по мнению Джонни, и не приведи господь тебя с ним поспорить!) сериала двухтысячных.
Он пошел домой и завалился спать и проспал бы большую, половину нового дня, если бы снова ни этот кошмар про отчима, вылезающего из гроба. Отогнав плохие воспоминания, Джонни заглянул в комнату матери, которая по совместительству была гостиной, но гостей в их квартире практически никогда не бывало. Мать сидела на своем привычном месте в старом кресле напротив телевизора. С раннего утра и до поздней ночи, (а иногда и вовсе не прерываясь на сон, пока Джонни со скандалом не выдирал вилку из розетки) женщина смотрела сериалы на каждом канале. Она порой забывала есть, или спрашивать ел ли что-нибудь сегодня её сын, но помнила имена всех героев и могла рассказать линии сюжета из разных сериалов. Вся жизнь этой душевнобольной женщины сводилась к ящику с лампочками. И когда Джонни Бианка входил в обклеенную пожелтевшими обоями комнату матери, его сердце сжималось от боли, о которой он никому никогда не рассказывал и не расскажет, в страхе что его начнут жалеть.
Пусть обзывают, смеются, тычут пальцами и бросают в спину камни, но жалеть меня не надо. Засуньте свою жалость в…
Если отбросит все плохое и грустное, то день, похоже, обещал быть замечательным. Он уже таким стал. Сияющие золотом лучи рассвета осторожно, будто боясь кого-то обжечь, медленно наполняли комнату, преображая её до ослепительного блеска. Такой сияющей комната матери бывала только в редкие дни на рассвете. И можно было легко поверить, что в их доме царит покой и умиротворение, что этот яркий мерцающий свет никогда не гаснет. И даже бездумно глядящая в экран телевизора женщина, в такие моменты казалась моложе и прекрасней.