Джун и Мервин. Поэма о детях Южных морей
Шрифт:
— Время есть, сэр, — согласилась официантка. — Филе вам как подавать — сильно прожаренное, средне или с кровью?..
— С кровью…
— Откуда у тебя деньги? — спросила Джун, когда официантка ушла. Она строго смотрела на Мервина, голос звучал сухо, почти неприязненно. — Отец дал?
— При чем здесь отец? — Мервин пожал плечами. И после короткой паузы добавил: — В карты выиграл…
— И это, по-твоему, честные деньги?
— Но ведь все играют! Кто в карты, кто на скачках, — поспешил сказать Мервин — вопрос Джун его испугал.
— Все пусть. А ты не должен. Если, конечно, дорожишь нашей дружбой…
— Она помолчала, потом тихо добавила: — Есть я на эти деньги не стану. Дюраль утверждает, что игроки делятся на дураков и подлецов. И она права. Я не желаю, чтобы ты был тем или другим!..
Джун поднялась, собираясь выйти из-за стола.
Мервин преградил ей путь.
— Извини, ну, пожалуйста, извини! — бормотал он. — Я должен тебе рассказать… Или нет, вернее, объяснить…
Джун сдвинула брови, нехотя села на свое место.
— Говори…
— Я соврал, — сказал Мервин. — Я в карты на деньги и играть-то не умею. Я их заработал. Газеты разносил… — Последние два слова он произнес еле слышно.
— Это правда?
— Правда!
— Мы должны говорить друг другу только правду! Ведь так, милый, добрый Мервин? — Глаза Джун радостно блестели. Она тихонько прикоснулась ладонью к его руке. И ему стало сразу тепло, радостно, и сильнее забилось сердце от этого откровенно-нежного прикосновения ее руки.
— Клянусь, это была моя первая и последняя ложь в жизни, — сказал он.
— И я клянусь. Всегда и во всем — только правда, ничего, кроме правды! — подхватила Джун. И после довольно длительной паузы сказала: — Я люблю своего отца, и я не судья ему… Его жизнь — его дело. Но я не хочу ни цента из его денег, ни единого. И я уйду из дома, как только почувствую, что смогу сама себя обеспечить. Хочу быть сама хозяйкой своей судьбы — никому ничем не обязанной, независимой!..
— Похвальное намерение! — Возле Мервина неожиданно возник долговязый парень. Развязно ухмыляясь, он облокотился на столик. — Представь же меня своей подружке, Мерв!
— Рикард, — недовольно хмурясь, сказал Мервин. — Джун…
— Деликатничает ваш спутник! Меня даже дома так никто не зовет.
«Дылда Рикард» — вот кто я есть. И уж поверьте мне — это в тысячу раз лучше, чем если бы я был «Пигмей Рикард»…
Джун молчала, с неприязнью разглядывая словоохотливого верзилу. А тот, будто не замечая этого, поклонился и вежливо сказал:
— Прошу прощения, мисс, но я должен лишить вас на несколько минут удовольствия наслаждаться обществом столь приятного кавалера. У меня к Мервину важное дело…
— Извини, Джун! Я сейчас же вернусь, — сказал Мервин и последовал за Дылдой.
— Выкладывай скорее, что тебе надо! — раздраженно проговорил он, как только они вошли в мужской туалет.
— Ничего с ней не случится, — Дылда пренебрежительно махнул рукой. — Посидит одна… Не умрет!.. И чего ты ее слушаешь? Легко сочинять сказки про независимость, когда у папочки миллионы в карманах позвякивают и…
— Ты что же, за этим и притащил меня в сортир? — зло, с угрозой в голосе спросил Мервин. — Еще одно слово про нее…
— Успокойся, псих, не буду, — Дылда с опаской отошел на шаг. — Парни в колледже рассказывали, ты мечтаешь по свету поболтаться, на страны разные поглядеть. Так?
— Говори сразу, что у тебя на уме!
— Закуривай! — Дылда протянул Мервину пачку «Кента». — Начинка особая — экстра-класс!..
Мервин закурил и тут же задохнулся в кашле. Он бросил сигарету, склонился над водопроводным краном, сделал несколько глотков воды.
— Ой, ха-ха-ха! — заливался Дылда. — Это же марихуана, парень!..
Он достал толстый бумажник, раскрыл его.
— Видал? — Дылда ловко раскинул веером зеленые двадцатидолларовые купюры. Наклонился к Мервину, задышал ему в лицо табачным и винным перегаром.
— Один-единственный день, понимаешь? Один день — и в кармане шестьсот «квидов»! Сколько тебе за эти деньги газетки твои нужно таскать — полгода? Год? Только опасно это. — Дылда вздохнул. — У нас чуть ли не все жители страны знают друг друга. Такая милая семейка на три миллиона! И пошалить не с кем, а если пошалишь — застукают тут же. И попадешь на полный пансион закона… То ли дело Америка — и территория и население. Страна! Но специалистов там и своих хватает, и во всех областях… А не то я бы давно туда махнул!
— Думаешь, мне интересно слушать твою дурацкую болтовню? — спросил Мервин, подойдя к двери.
— Не думаю, — быстро ответил Дылда. — Просто к слову пришлось… Тебе хотел предложить другое: Вьетнам!..
— Что — Вьетнам? — удивленно переспросил Мервин.
— Слышал, как парень с джазом исполнял здесь песенку пиратов? «Нынче мы бедны, через день мы…» Эти, как их там?..
— Крезы, — подсказал, досадливо морщась, Мервин.
— Крезы, — повторил довольный Дылда. — Это моя сфера. А твои всякие там закаты и восходы, моря и джунгли. Романтика, словом.
— Ты что же, предлагаешь мне отправиться во Вьетнам? — с еще большим удивлением спросил Мервин.
— А почему бы и нет?
— Хотел бы знать, каким же это образом мы с тобой попадем во Вьетнам?
— Завербуемся в армию.
— Кто же нас возьмет?! — вскричал Мервин. И хотя в голосе его звучала насмешка, он почувствовал, что предложение Дылды могло бы стать реальностью. Могло бы — при невероятно удачном стечении обстоятельств. Вслух он сказал: — Разве что годика через два…