Джуна
Шрифт:
А воскресение... Считает же она, будто живет не в первый раз. Соглашаться или не соглашаться с ее утверждением — личное дело каждого. Но автор считает, что в этой, нынешней жизни Джуны можно обнаружить некоторые компоненты мифа о маге.
Однако начнем по порядку...
Детство рождавшейся множество раз
Чудесное происхождение
Каждый человек сам выбирает себе родину, тщательно и любовно воссоздает
Она говорит, что ассирийцы были превосходными воинами и что ее характер — характер Джуны-воительницы — тоже родом оттуда, из тех далеких и безвозвратно ушедших лет. Джуна с восторгом рассказывает о ремеслах, которыми славились древние ассирийцы, — о чеканке, литье, производстве серебряной и золотой проволоки, об искусстве филиграни. Рассказывает, будто вспоминает увиденное собственными глазами, о чудесных городах и оросительных каналах.
Так же говорит она о медицине, достигшей в Ассирии высочайшего расцвета. Врачи производили необыкновенно сложные операции: ампутировали больные члены, выводили из желчных протоков камни, снимали бельма с глаз пациентов, лечили с помощью массажа. А какое изобразительное искусство было у ассирийцев! Какие фрески они создавали! Какой красоты возводили здания и акведуки!
Ни в коем случае не сомневаясь в искренности сказанного Джуной, все-таки необходимо внести некоторую ясность. Пусть даже в паспорте, в графе, где обозначается национальность, у нее вписано «ассирийка», это ничего не решает. Или почти ничего. И пусть признается Джуна, что порою ей самой кажется, будто она была когда-то Семирамидой и, вглядываясь в портрет легендарной царицы, узнает собственные черты — скулы, разрез глаз, прическа, — словно разглядывает не фотографию, на которой запечатлено скульптурное изображение, работа старого безвестного мастера, а вглядывается в самое что ни на есть настоящее зеркало. Дело не в том.
Познания об ушедшем в прошлое государстве у Джуны хоть и пропущенные через собственное сердце, но книжные — это очевидно. Вот начинает она рассказ о древней Ассирии, и что первым приходит ей на ум? Да, разумеется, картинка из школьного учебника: древние воины преодолевают реку, крепко обхватив кожаные мешки, надутые воздухом. Но точно такую же картинку вспоминает при слове «Ассирия» современный поэт, столь дорожащий своей принадлежностью к нашему времени, что ни за какие блага не захотел бы переменить его на другое.
Ни царств, ушедших в сумрак,
Ни одного царя, —
Ассирия! — рисунок Один запомнил я.
Там злые ассирийцы При копьях и щитах Плывут вдоль всей страницы На бычьих пузырях.
Так чудно плыть без лодки!
И брызги не видны,
И плоские бородки Касаются волны.
Для поэта это всего лишь забавная подробность, ностальгическая нотка при воспоминании о школьных годах. А для Джуны — это особый мир. И значит, не прав тот же поэт, сочинивший хрестоматийные строки: «Времена не выбирают, в них живут и умирают». Выбирают, отдают предпочтение тому или иному. Выбирают родину — не географическую (хоть случается и такое), а чаще родину духовную, столь же реальную, пусть и не обозначенную на современных картах.
В чем причина подобных поисков? Отнюдь не всегда люди хотят убежать из настоящего, потому что оно страшит или отвращает. Иногда стремятся в прошлое или в будущее, потому что краски там кажутся ярче красок окружающего мира, звуки мелодичнее, и человек обогащается, проникая туда мыслями и душой.
Случай Джуны сложнее. Ореол легенды окружил ее имя. Ее деяния будоражат умы. Ее способности вызывают благоговейный трепет или безотчетный ужас. И притом сама Джуна, при всей своей целеустремленности, работоспособности и непреклонности в определенные моменты, человек, несомненно, романтичный. Она остро чувствует собственную неординарность. Разнообразные таланты и способности (а она не только целительница, провидица, но и поэт, художник) рисуют перед ее внутренним взором живописные картины других миров, других времен.
Джуна инстинктивно перебирает возможности, примеривает судьбы, страны, тысячелетия. Ведь она — маг. А мы помним: происхождение мага должно быть чудесным. Только есть ли нужда проникать в древнюю Ассирию? Происхождение ее и вправду необыкновенно, хотя искать следует не там.
Здесь можно различить как бы два уровня необычного: один — более приземленими, прочитываемый через нашу повседневность; второй — более возвышенный, напрямую связанный со священной историей человечества.
Отец Джуны прибыл в Советский Союз из Ирана. Тут он женился, тут работал экономистом, тут родились его дети. Однако следует вспомнить, что в те годы иностранцы (за исключением деятелей коммунистического и рабочего движения) были у нас редкими гостями.
Но куда более была удивлена сама Джуна, много позже узнав, что полная фамилия отца Бит-Сардис (по-русски «Дом Сардиса»), фамилия, удостоверяющая, что он один из отпрысков знаменитого рода царей и жрецов.
В Библии есть эпизод, повествующий о том, как, находясь на острове Патмос, Иоанн услышал позади себя громкий голос, который говорил: «То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию».
О чем же следовало оповестить церковь в Сардисе?
«И Ангелу Сардийской церкви напиши: так говорит имевший семь духов Божиих и семь звезд: я знаю твои дела: ты носишь имя, будто жив, но ты мертв.
Бодрствуй и утверждай прочее близкое смерти: ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим.
Вспомни, что ты принял и слышал, и храни, и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя.
Впрочем, у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих и будут ходит со мною в белых одеждах,ибо они достойны.
Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его».
Видимо, одним из тех, кто ничем не осквернил одежд своих, был отец Джуны. Много позже, уже после того, как он умер, он являлся дочери, облеченный в странные сияющие одеяния, помогал ей, если она испытывала трудности, беседовал подолгу. Но о том — в свое время...
Возвращения через века и пространства