Джура
Шрифт:
Джура прекрасно понимал ужас, обуявший горцев при виде железной птицы.
Самолет снова накренился и опять ринулся вниз. Джура вновь увидел внизу множество мечущихся фигурок.
Басмачи бежали во все стороны от крепости…
«Пулемет!» — услышал Джура. Сосед Джуры поднялся, схватил пулеметные ручки и, направив дуло в бегущих, нажал спуск. Джуру подбросило вверх, и самолет пошел прямо. Джура старался угадать, где же среди бегущих Тагай. Он всматривался, сердясь на слезы, вызванные ветром. Он увидел группу верховых, скакавших прочь, и закричал:
— Стреляй по ним!
Самолет, спотыкаясь о камни,
Крепость была рядом. Из раскрытых ворот, стреляя на ходу, бежали джигиты добротряда. Кругом трещали выстрелы, свистели пули. Все пространство было усеяно трупами, но, как только стихла стрельба, басмачи стали подниматься и сдаваться в плен. Они с ужасом смотрели на самолет.
Джура увидел Козубая и подбежал к нему. Они крепко обнялись. Потом он радостно поздоровался с двумя бойцами из крепости. Вдруг на Джуру набросился какой-то киргиз, увешанный оружием, обнял его, что-то бормоча и смеясь.
— Кучак! Ты ли это?! — закричал Джура.
— Я, конечно, я! Кто же ещё мог тебя освободить! Потом Джура увидел Саида, который ловил басмаческих лошадей. Чжао возвратился позже, ведя большую группу пленных. Неподалеку стоял Максимов: он сразу узнал Джуру и подозвал его. Тут же стояли Муса и другие. Подойдя, Джура услышал слова Максимова:
— Поэтому, Козубай, тебя здесь сменят пограничные войска. Теперь мы всю границу запрем на крепкий замок, чтобы птица не пролетела. Всю систему охраны границы совершенно изменим. Ты же после смены отойдешь с добротрядом ещё дальше в тыл, в Дараут-Курганскую крепость. Она пустует, и, я думаю, через годик-два в добротрядах вообще не будет нужды. Сейчас граница везде прочно заперта войсками, остатки басмаческих банд уйдут в горы и попытаются прорваться на север или за границу. А ты, Джура, молодец! Ты очень помог нам! И то, что сделал здесь первый самолет, поразительно! Мы следили за самолетом и напали на басмачей сзади. Ты понимаешь, что теперь мы — хозяева самых неприступных ущелий? А самолеты с войсками — это новое оружие. — Понимаю! — сказал Джура.
— Ты ещё не все понимаешь, — вмешался Козубай. — Ты не понимаешь того, что значит явиться вовремя! А ты явился как раз вовремя.
— Врагов будем преследовать, — сказал Максимов. — Мне сообщили, что пограничники отрезали им пути отступления с востока и юга. Отступление с севера отрезано также. Басмачи рассеяны. Много перебито и ещё больше взято в плен, но это полдела. Тагай, Кзицкий, имам Балбак и многие другие успели скрыться в горах. Сейчас же организуем пять групп преследования. Командиры — Федоров, Наганчик, Муса, Джура и Уразалиев со своими комсомольцами. Отличившиеся будут награждены. Кроме этих групп, будут преследовать басмачей и пограничники. Вы хорошо знаете здешние горы — вам и карты в руки.
— Наконец-то я смогу свободно гнаться за Тагаем! — сказал Джура. — Живым или мертвым, а я его доставлю.
— Помни, Джура, — сказал Максимов, — в первую очередь надо поймать имама Балбака, человека со стеклянным глазом в правой глазнице. Если у тебя будет выбор — Тагай или Балбак, лови Балбака.
— Козубай, — шепнул Джура, — отпусти со мной Саида. Он лучше всех знает тайные тропинки. (Козубай досадливо поморщился.) Я очень прошу, он мой друг, и он мне нужен. Я уверен, мне он поможет.
— Бери, если настаиваешь, — после небольшого раздумья сказал Козубай. — Возьми Чжао, Тага и ещё нескольких бойцов и пулемёт. Лучше, если будет небольшая боевая группа. Лошадей возьми басмаческих и сейчас же выезжай. Только тебе даем свободный маршрут… Ну, я верю тебе.
Саид выбрал лучших лошадей. Он очень радовался предстоящей поездке, и эту радость разделяли все: и Таг, и Чжао, и Джура. На следующее утро отряды выехали по указанным им маршрутам.
VI
Был тихий вечер. Зейнеб сидела у костра и переговаривалась с Абдулло-Джоном.
Со двора послышался шум. Кто-то громко кричал: — Да знаете, кто я? Эй, не хватайся за карабин! Назад! Не подходите! Чуть что, бомбу швырну. Знаете, что такое бомба? Как рванет — и всех вас к аллаху… Ведите меня к командиру. Пошевеливайтесь! Я самый большой начальник, а сзади меня огромный отряд. Я над вашими начальниками начальник.
Зейнеб, Абдулло-Джон и Мамай быстро встали.
Послышалось пыхтение, и в кибитку вошел полный киргиз небольшого роста, в черном шелковом халате. Через его плечо висел маузер, в левой руке он держал карабин, в правой — гранату. — Длиннорукий! — радостно сказал Мамай.
— Да это Кучак! Здравствуй, Кучак! — закричала Зейнеб и, завизжав от радости, подбежала к нему и крепко его поцеловала. — Это Кучак! Это Кучак!
— Ого, Зейнеб, здравствуй! Какая ты красивая стала! А трудно меня узнать? Халат какой, ты пощупай: шелковый! А сапоги видала? Нет, ты посмотри!.. Зови всех наших, пусть смотрят на меня, — сказал Кучак. — И дайте мне поесть, я отощал, как сурок зимой. Там, внизу, мой отряд — сто человек. Пусть сюда их приведут, накормят, напоят. Сам Максимов послал меня сюда. «Спаси, говорит, кишлак». Я пошел, со мной сотня бойцов-удальцов. И с джигитами добротряда мой помощник Муса.
— Отряд из бывших басмачей? — быстро спросил Абдулло-Джон. — Нет, из джигитов добротряда, из сарыкольских комсомольцев. Басмачей не берем. Помогаем пограничникам! А, — сказал Кучак, несколько сбавив тон, — да ты сам добротрядец! — Не ожидая приглашения, он запустил руку в котел и вынул баранью ножку. — Я всех басмачей знаю. Это я их разогнал. Почему я не вижу айрана? Где айран?
Абдулло-Джон вышел.
Женщины вбегали в юрту и обнимали Кучака.
— Задавите! — сказала Зейнеб и вдруг заскучала. На первых порах она очень обрадовалась Кучаку. Но сейчас она потеряла последнюю надежду. Если Кучак пришел один — значит, Джуру убили… ещё там… в Кашгарии… в яме, после неудачной попытки бежать. Когда она услышала об этом от старухи Курляуш, то чуть не сошла с ума. Со слов Мамая — первого сдавшегося женщинам басмача — о длинноруком смутьяне из кишлака Мин-Архар Зейнеб сразу поняла, о ком идет речь. И все же надеялась на чудо. А вдруг не Кучак, а Джура! И вот длиннорукий Кучак здесь, живой и здоровый. Судьба! — Пусть давят, — ответил Кучак, не переставая есть. — Что это за бабье войско? Мой друг Максимов смеяться будет. — Многие басмачи до сих пор скалят зубы. Пойди посмотри на черепа под скалой, — обиженно ответила Зейнеб. — Так это вы их?