Джура
Шрифт:
Рядом послышался шорох. Джура поднял голову и увидел вооруженных людей. Их было пятеро. Человек с изрытым оспой лицом и без носа сказал Джуре:
— Как, хорошо пасти овец и коз?
Джура не ответил.
— Как, хорошо пасти лошадей? — спросил другой. Джура перевел взгляд на говорившего, маленького горбатого старика, и опять ничего не ответил.
— Как, хорошо охотиться? — сказал третий незнакомец с густой черной бородой.
— О да, дело хорошее! — ответил Джура и быстро вскочил на ноги.
Он не удивился вопросам незнакомцев. Они спрашивали так, как полагается вежливо спрашивать по старинному обычаю. У Безносого Джура заметил сапоги с каблуками.
— Вы откуда? — спросил Джура, поглядывая на свое копье, на которое как будто невзначай наступил Чернобородый. Один из незнакомцев сказал:
— Ай, ай! Накорми, а потом спрашивай!
Джура хотел идти на поиски Зейнеб, но обычай вынуждал его пригласить путников в пещеру. Стараясь говорить самым спокойным тоном, Джура сказал:
— Хозяйка моя пошла за дровами. Вы её не видели? — Первый раз вижу, чтобы охотник искал свою бабу, — лукаво заметил Безносый.
Он хлопнул Джуру рукой по плечу, но на Безносого бросился Тэке.
— Стрелять буду! — закричал Безносый, щелкая затвором. — Прочь! — сказал Джура Тэке.
«Не охотники они, — решил Джура. — Идут в чужой дом, а угрожают убить собаку». Он повел незнакомцев в пещеру. Возле пещеры сидел на камне Кучак и, греясь на солнце, ощипывал уларов. Кучак гадал на перьях. Он выдергивал по нескольку перьев и бросал их, загадывая: если перья полетят на восток, жизнь будет счастливой. Он внимательно следил за их полетом и вдруг заметил группу чужих людей. Кучак схватил уларов и побежал в пещеру. Он забился в самый темный угол и захрапел.
— Вставай! — сказал Джура.
Но Кучак захрапел ещё сильнее. Только когда Джура сильно толкнул Кучака, он вскочил.
— А-а-а-а! — воскликнул он, притворяясь, что рад видеть незнакомцев. — Как доехали? Как здоровье?
— Доехали, — ответили незнакомцы, усаживаясь у костра. — Встречай, как братьев. Ведь мусульманин мусульманину брат. — Приготовь чай, — сказал Джура.
Он сидел, еле сдерживая себя, и вырезал из дерева фигурку. Он не знал, что ему делать. Выказать беспокойство — значило бы уронить себя в глазах незнакомцев и дать им понять, что он что-то подозревает. Он решил подождать некоторое время, а потом уже действовать.
Напившись чаю, старший из гостей вытащил тыквенную бутылочку с табаком-насвоем, отсыпал горстку на ладонь и положил в рот. Потом передал бутылочку соседу.
Пока Джура брал насвой. Старший кивнул басмачам. Один из гостей, как бы любуясь резьбой на рукоятке, взял тяжелый нож Джуры. Второй гость не спеша поднялся и встал у выхода из пещеры. Безносый подмигнул остальным, и те взялись за ружья. Безносый наклонился и быстро поднес к глазам Джуры вынутый из-за пояса золотой браслет с рубинами.
Джура вскочил, ударил в подбородок сидевшего рядом басмача и бросился к выходу. Тот подставил ему ногу. Джура упал. Все басмачи набросились на него.
Чирь вынул нож, но Безносый остановил его:
— Не надо. Джура должен жить. Без него мы не узнаем, где спрятано золото.
— Тэке! Тэке! — закричал Джура.
Но Тэке в пещере не было.
— Кучак! Кучак! — позвал Джура.
А Кучак бегал по пещере и хватался то за карамультук, то за палку.
Басмачи связали Джуру, выволокли на середину пещеры и бросили около костра.
— Слушай! — сказал ему Безносый. — Зейнеб — жена нашего курбаши Тагая. Она с радостью поехала с ним в Кашгарию. «Возьми мой браслет, — сказала она мне, — пойди к охотнику Джуре, и пусть он вам отдаст остальное золото». Если ты отдашь нам золото, мы пощадим твою жизнь.
— У меня нет золота, — сказал Джура.
— Но нам сказала Зейнеб. Если бы она тебя любила, разве она сказала бы о твоем богатстве?
Джура молчал, силясь разорвать ремни.
— Вот это блюдо серебряное, и эта чаша тоже из чистого серебра, но Зейнеб сказала, что у вас есть и золото, — продолжал Безносый.
Кучак сидел у костра и, спрятав голову между коленями, твердил, тяжело дыша:
— Нет у нас золота, нет…
Басмачи положили в мешок серебряное блюдо и чашу. — Ну, а где остальное? — спросил Чернобородый. — Ищите сами, — хрипло ответил Джура, — я не боюсь вас. — Нет у нас золота, Зейнеб наврала. Кто верит женщине, тот осел, — уверял Кучак.
Старший приказал связать его ремнями.
— Ну? — Старший подскочил к Кучаку и ударил его кулаком. Кучак упал на землю. Его долго били, но он стонал и клялся, что ничего не знает о золоте. Слезы катились по его щекам. Басмачи принялись пытать Джуру. Связанный, он отбивался от них головой и ногами. Они кололи его ножами, выпуская кровь по капле. Они ждали признания, так как боль была невыносимой и мало кто выдерживал эту страшную пытку. Вдруг они услышали странный, скрипучий смех.
Джура смеялся. Им ли сломить его дух!
Они могли колоть его не только кончиками своих ножей, но отрезать руки, ноги и вынуть сердце — все равно он ничего не скажет. И вовсе не потому, что золото имеет для него цену, — своего пса он кормил из серебряной чаши и держал его на золотой цепочке. Просто он мстил как мог басмачам за Зейнеб, приводя их своим молчанием в неистовство. Это давало ему некоторое удовлетворение. Он ненавидел басмачей за ложь и не верил в предательство Зейнеб. Он не верил, что она ушла добровольно. Он был убежден, что враги похитили её. Юноша ненавидел их за свою боль, но больше всего — за свой позор. Не было такого человека, который был бы сейчас худшего мнения о Джуре, чем он сам. — Ты храбрый джигит! — сказал с уважением Безносый, удивляясь его упорству. — Разве золото тебе дороже жизни? Я оставлю тебе жизнь, но скажи: где золото? Я говорю честно. Твоя жена — плохая жена. Забудь её. Есть много женщин лучше!