Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии
Шрифт:
Однажды, прибыв в Константинополь, Гарибальди сильно заболел; при отсутствии у него денежных средств болезнь грозила ему большими неприятностями. Но Гарибальди всегда имел счастье находить людей, готовых ему помочь. В нем приняла участие одна дама, уроженка Ниццы, по имени Луиза Савего. Она заботливо ухаживала за ним в течение всей болезни и снабжала его всем необходимым. Так как это происходило во время войны между Турцией и Россией, то Гарибальди не мог тотчас же выехать из Константинополя и занял место наставника при трех маленьких мальчиках в семействе вдовы Титани, итальянки. Проведя несколько месяцев в этой семье, он впервые поступил
В течение некоторого времени еще продолжались морские плавания Гарибальди, во время которых он не переставал обогащать себя знаниями и пополнять пробелы своего образования. При этом постоянно и неотвязно приковывала к себе его внимание мысль о возрождении Италии.
“Всегда проникнутый высоким чувством патриотизма, – говорит он, – я во всех обстоятельствах моей жизни не переставал спрашивать то людей, то книги, открывавшие мне свои таинства, то, наконец, сами события, о воскрешении Италии; до двадцати четырех лет эти поиски мои оставались тщетными, и я бесполезно утомлял себя такими вопросами”.
Наконец представился случай разрешить эти мучительные вопросы. Как-то, прибыв в Таганрог, Гарибальди зашел в один из скромных трактиров, где обыкновенно собирались моряки за стаканом вина. Тут застал он нескольких итальянцев; между ними оказался член “Молодой Италии”, общества, незадолго перед тем основанного Мадзини. Гарибальди услышал горячую речь молодого патриота, говорившего о страданиях родины. С пылом, свойственным молодости, член “Молодой Италии” защищал мысль, что возмущение представляет единственный путь к спасению страны. Для Гарибальди эта речь была своего рода откровением.
“Для нашей несчастной страны оставался еще луч надежды, – говорит он в своих мемуарах, описывая, под каким впечатлением он оставил маленький трактир в Таганроге. – Христофор Колумб – я объявляю это публично – не был счастливее, когда, заблудившись в Атлантическом океане, не зная, куда направить путь, осыпаемый угрозами своих спутников, у которых он просил еще три дня иметь терпение, услышал в конце третьих суток столь радостное для него восклицание: “Земля!” – Он не был, говорю я, счастливее меня, когда я услышал крик “отечество!”. Следовательно, были люди, которые думали об освобождении Италии!”.
Гарибальди тогда поклялся умереть за отечество.
В том же году партия сен-симонистов, изгнанных из Парижа, отправлялась на восток на корабле, которым командовал Гарибальди; между ними был известный Эмиль Барро, предводитель маленькой колонии ссыльных. Гарибальди подошел к Барро, заявил о своей национальности, и тотчас же между ними завязалась откровенная беседа, в которой сен-симонисгы посвятили молодого итальянца в свои широкие идеи братства, равенства всех людей, в свои мечты об уничтожении бедности и страдания на земле, в свой культ женщины и так далее. Юноша был пленен. Внезапно кругозор его расширился; родина, нация отступили назад перед всеобъемлющей идеей человечества.
“Я возвращался полный энергии, полный новых идей, – говорит он, – жадный до новых событий, и спрашивая самого себя – не было ли в этом непреодолимом призвании, которое я чувствовал в себе, быть отважным мореходом, еще новых, не замеченных мною горизонтов? И я видел уже эти горизонты сквозь неясный и отдаленный туман будущности”.
После этого перелома в своей жизни Гарибальди не мог уже заниматься торговлей; он горел желанием сделать что-нибудь для Италии и с этою целью отправился в Марсель, где жил в то время Мадзини. Туманные грезы, навеянные уроками Арены, начинали принимать определенные очертания.
По приезде в Марсель в 1831 году Гарибальди познакомился с Мадзини. Сын доктора, человека выдающегося по образованию и нравственным качествам, Джузеппе Мадзини вырос в среде, где, так сказать, с молоком матери всосал в себя идеи о независимости Италии. Окончив университетское образование, он выбрал для распространения своих идей литературное поприще как, по его мнению, единственно пригодное для этой цели. Выступая в литературе в переходную эпоху борьбы классицизма с романтизмом, он прежде всего постарался выяснить себе обязанности итальянского писателя и следующим образом определил их:
“Изучать наши исторические воспоминания, забытые или непонятые сочинения наших великих людей, стремления итальянского народа в прошедшем; говорить итальянской молодежи о величии ее предков, рассказывать историю их падения и его причины; пробуждать уважение к людям, пострадавшим за исполнение своего долга, и презрение к изменившим ему из любви к материальным наслаждениям; внушать, что только нравственные основы могут создать великий народ, проповедовать любовь мужчины и женщины в равноправном союзе – такова обязанность писателя наших дней”.
Достаточно прочитать эти строки, так удивительно гармонировавшие с настроением Гарибальди, чтобы сказать с уверенностью, что, познакомившись друг с другом, Мадзини и Гарибальди не могли не сделаться друзьями. В то время Гарибальди было 24 года; Мадзини был годом моложе, но далеко старше его политическою опытностью и образованием. Несмотря на свои 23 года, он уже успел многое перенести, много поработать на пользу родины.
Литературные занятия не могли долго удовлетворять Мадзини. Стремясь расширить круг своей деятельности, он поступил в общество карбонариев, где вскоре получил степень магистра, а затем в непродолжительном времени и высший ранг. За свою принадлежность к обществу Мадзини подвергался преследованию властей и, будучи еще почти юношей, должен был оставить отечество. С тех пор он постоянно вел жизнь скитальца. Вскоре, однако, последовало для него разочарование в карбонариях, и он разошелся с ними. Мадзини упрекал их в выборе вождей среди высших классов, в пренебрежении к массе народа, в отсутствии положительных идеалов, в служении лишь свободе и независимости при полном игнорировании равенства, в излишней формалистике и театральности, и, наконец, в монархизме. Во всем этом он видел признаки разложения и взамен составил собственный план нового общества “Молодая Италия”, включая в этот план программу не только политического преобразования, но и коренных изменений в нравственном и религиозном строе общества.
К тому времени, когда Мадзини познакомился с Гарибальди, он только что основал общество “Молодая Италия” и начал издавать журнал под таким же названием. Программа его заканчивалась рядом следующих положений, приводимых нами в кратком извлечении: 1) итальянскую нацию составляют все итальянцы; 2) “Молодая Италия” должна быть республиканскою и единою; 3) члены “Молодой Италии” не должны забывать, что без нравственных основ нет гражданина; 4) средства “Молодой Италии” – воспитание и восстание; 5) вначале для успеха восстания необходима диктаторская власть.