Э 7
Шрифт:
Повесив разгрузку и шлем на спину — чтобы сохли, я телепортировался на соседнюю крышу, и пошел прыгать дальше, стараясь забраться с каждым переходом все выше. Но когда дома начали подниматься уже на пять-семь этажей над водой, вокруг начало появляться движение и не самое приятное.
В начале я встретил группу рептайдов, сидящих возле пойманной в сеть медузы. Они услышали плеск воды, и повскакивали, ощетинившись копьями во все стороны, но далеко от света отходить не спешили. Так что я без проблем обошел их по большой дуге. Племя, облюбовавшее эту территорию, было куда многочисленней
Я представил, каково сейчас людям, оказавшимся без света. Но за прошедшие недели выжившие должны были приспособиться. Кто-то создавал ветряки и обеспечивал себя электричеством, другие — могли разводить костры или запасаться свечами. Это живущим в воде рептилиям огонь был неподвластен, а мы его приручили сотни тысяч лет назад.
Рассуждая так, я перемещался от крыши к крыше, пока не заметил выступающую над водой золотую звезду с гербовым обрамлением еще времен СССР и зеленый шпиль. Не узнать бывшую гостиницу Ленинградскую, ставшую хилтоном-мск, находящуюся возле Казанского вокзала, было достаточно проблематично.
— Отлично! — довольно воскликнул я, наконец окончательно определившись со своим местоположением. Выходило что я в своих расчётах «малость» ошибся. А ведь обычно географическим кретинизмом я не страдал, хотя сейчас и случай совершенно особенный. Ни одного привычного средства ориентирования у меня не осталось.
Забив свои координаты в армейском КПК я понял что впереди у меня… путь полный приключений, если выражаться мягко. Перемахнув через залив центральной Москвы, я оказался на небольшом выступе, который шел вплоть до Рижской. И если повезет, там должен быть даже полностью находящийся над водой островок, а вот дальше — снова вода, и самое паршивое что фотографии с зондов охватывали далеко не весь север столицы.
Пока была возможность — я двигался только по крышам. Старался не шуметь и не использовать фонари. Сейчас любой источник света — словно маяк, привлекающий совершенно не нужное внимание. Благодаря этой не хитрой тактике мне удалось преодолеть почти два километра, когда я услышал раскат далекого взрыва.
Звук над водной гладью разносился очень далеко, но здесь, среди торчащих крыш, он глушился развалинами зданий. А значит совсем недалеко происходила схватка. И сколько я помнил — у рептайдов и монстров не было ничего, что могло бы вызывать похожие звуки. Значит работали наши. Кто-то из выживших.
Я дернулся в ту сторону, но тут же вспомнил слова Бориса, о спасении щеночков. Сцепив зубы я отвернулся, и даже телепортировался, пару раз… но затем знакомом затарахтела автоматная очередь и я не выдержал. Обругав сам себя я прыгнул назад, идя на звук. Люди — не щенки и не коты. Хотя, далеко не все заслуживают спасения. Но это я буду решать уже потом, в процессе.
Через минуту перемещений в ускоренном темпе я увидел дом, и сразу понял причину столкновения. Сквозь зарешеченные, забитые досками и прикрытые матрасами окна все равно пробивался свет. Если бы дело происходило безлунной пасмурной ночью — я думаю сторонний наблюдатель не увидел бы щелей, но сейчас вокруг было
Толпа рептайдов уже пробилась через внешнюю ограду и баррикады, а сейчас с громким скрежетом ломилась в металлические двери подъезда. Несколько особенно догадливых особей уже ползли по стенам, цепляясь за решетки или пытаясь выломать прутья в квартирах первого и второго этажей.
Но и защитники оказались не промах. Стреляли с четвертого и пятого — короткими очередями, явно экономя боеприпасы. Вот только чем дальше разносился шум битвы, тем больше рептайдов появлялось перед стенами здания. И даже человеку ни разу, не бывавшему в схватке стало бы понятно — люди в этом доме обречены. Если ничего не сделать.
И мое вмешательство может стать определяющим. Все же черепахи по деревьям ползают довольно хреново. А раз так — достаточно лишить их возможности подняться выше третьего этажа, и я уже не раз проворачивал подобные трюки. Как при обороне от рептайдов, так и от одержимых и кукол.
В два прыжка я оказался на крыше нужного дома. Свесился на пальцах и телепортировался на подоконник седьмого этажа. Дальше — дело техники, проделав кинжалом небольшую щель я заглянул внутрь и тут же открыл врата в подъезд, не сильно навредив обороне, а разрезанную ткань тут же подоткнул, чтобы не оставлять щелей.
Людей в подъезде оказалось довольно много, это было заметно по горящему в квартирах свету, но двери оказались плотно заперты. Я на всякий случай дернул одну из ручек — изнутри немедля донесся испуганный вопль, оборвавшийся спустя мгновение, будто кому-то заткнули рот. Значит несколько людей. Но где все защитники?
Первый пост я нашел на высоте шестого этажа. Пара мужиков, в гражданской одежде, с отчаянной решимостью на лицах набивали магазины патронами из вскрытого цинка, лежащего прямо на полу. Ничего не говорили, только сосредоточенно сопели, нервно переглядываясь. Меня они заметили только когда я подошел на половину пролета.
— Какого хрена?! — вскочил дозорный с автоматом, и тут же зажал спуск, только вот, либо от нервов, либо от неопытности — предохранитель он не опустил, а потому крючок не поддался под пальцем. Давать ему шанс опомниться и пустить в меня очередь я, естественно, не собирался. Ударил по кисти, выбивая оружие из рук, а потом приложил второго, никак не попадающего магазином в приемник, прикладом под дых.
— Что у вас происходит? — раздался обеспокоенный крик снизу.
— Помощь пришла, откуда не ждали. — громко сказал я, не высовываясь. — Сейчас спущусь, только не палите раньше времени. Кто у вас главный?
— Я главный. — тут же раздался уверенный женский голос, и я аж крякнул от удивления. — Я сама к тебе поднимусь, держи руки на виду.
— Аналогичная просьба. — ответил я, на всякий случай готовясь активировать прозрачность или уйти телепортом наверх. Но когда мне на встречу поднялась женщина, в зеленой уставной кофте, камуфлированных штанах и накинутом поверх плеч кителе, я без проблем узнал форму, вот только не походную, а парадную. Но обезображенное лицо женщины и ее стальной взгляд единственного глаза говорил, что форма — ее.