Эдельвейсы — не только цветы
Шрифт:
— Вот ты и крепись, — оказал Головеня. — Черт не выдаст, свинья не съест.
Через два дня лейтенант пришел к Вано вместе с Наталкой. Девушка улыбалась и очень смешно рассказывала о том, как, увидев впервые Пруидзе (это было на хуторе), испугалась его. А почему, и сама до сих пор понять не может.
Огонек дружбы снова вспыхнул.
Головеня открыл дверь, собираясь выйти на прогулку, но, услышав голос диктора, читавшего сводку Совинформбюро, остановился. В сводке подводились итоги боев за неделю, сообщалось о провале коварных планов немецкого
Подойдя к Тереку, фашисты намеревались форсировать его и, развивая наступление, нанести удар по столице Азербайджана — Баку. Бакинская нефть не давала им покоя. Не только промыслы, но и сам город были разбиты на секторы, которые распределялись между высокопоставленными немецкими генералами. Одним из претендентов на жирный кусок был командир 23-й танковой дивизии генерал фон Мокк.
Прибыв на Кавказский фронт из Франции, он развил бурную деятельность. Решив, что он, а никто иной, первым войдет в Баку, генерал не замедлил заверить в этом фюрера.
Шесть дней и ночей рыскала дивизия фон Мокка вдоль Терека, пытаясь найти слабое место в нашей обороне и переправиться через него.
Но пока генерал гонял дивизию туда-сюда, советские воины не дремали. Спохватился фон Мокк на седьмой день, а танков почти нет. Герои обороны Терека не только метко стреляли из орудий, но и ловко поджигали бронированные чудовища бутылками с горючим.
Так бесславно сгинула мокковская танковая дивизия.
С хорошим настроением вышел из палаты Головеня. Рядом, шурша галькой, плескалось море. Веселым, озорным казалось оно сегодня. И появилось желание — дотронуться, поговорить с ним. Опустился на корточки: «Ну, здравствуй!» — и не успел опомниться, как ощутил на себе соленую россыпь брызг. Вздрогнув, откинулся назад, но волна опять настигла его.
Отряхнувшись, лейтенант загляделся на море. Кажется, ничего особенного: вода, однообразие, а вот смотрел бы и смотрел, не отрываясь. Море! Кто не задумывался, стоя перед ним, не восхищался его могучей силой и переменчивой красотой!
Здоровье Головени почти восстановилось: еще немного — и выпишут из госпиталя. Хватит, повалялся: пора на фронт. Медленно шел берегом, вдыхая свежий морской воздух. Жалко, Наташа на работе, как хорошо бы побродить вместе с нею! О Наташе сокровенные мысли: любит ее, не может представить своей жизни без нее. Наташа придет к нему вечером. Но до вечера еще так долго. Хотелось увидеться сейчас, сию минуту. «А что если махнуть к ней? Вот удивится!.. Рискнуть, что ли? — спросил сам себя и тут же ответил: — Да, собственно, риска никакого. Разве что на обед опоздаю».
Повернув к скверу, Головеня увидел солдата. Тот стоял у изгороди, что-то рассматривая. В фигуре, в том, как он отставил ногу, упершись руками в бока, угадывалось что-то знакомое. А может, просто показалось? Лейтенант подошел ближе:
— Зубов? — удивился он.
— Здравия желаю, — как ни в чем не бывало козырнул тот.
Нелегко было Головене произнести слово «здравствуй», но произнес. Произнес так, как будто все, что было в Орлиных скалах, забыто и он ничего об этом знать не желает.
— Вы похудели, товарищ лейтенант.
— А вы поправились, — еле сдерживаясь,
— Радость у меня: полк нашелся!
— Да ну-у-у? — протянул офицер, зная, что тот врет. Но, боясь спугнуть предателя, продолжал: — Я, признаться, очень беспокоился, когда вы из Орлиных скал ушли. Куда, думаю, человек делся? В горах и затеряться нетрудно.
— Как узнал, что полк рядом — не пошел, а полетел, — говорил Зубов. — Хотел вам доложить, да как-то все… Ведь там, в полку, очень просто могли дезертиром засчитать. Командир у нас — ух какой! Нервы у него и все такое. Стоит задержаться — сразу трибунал. Он, командир, так и сказал. А вообще похвалил: молодец, говорит, Зубов, орел!
— Где же твой полк находится?
— Тут… вон там… — махнул рукою в неопределенном направлении Зубов. — Пополняется. Скоро на фронт…
Чувство гадливости охватило Головеню. «Негодяй, даже здесь продолжает выкручиваться», — подумал он.
— И все же можно было доложить, — опять заговорил лейтенант. — Двое суток искали вас, волновались. А вы…
— Виноват. Торопился я. Ведь полк на Марухском перевале был. Оттуда — на отдых. Боялся, не разминуться бы. А тут еще хлопцы — скорее, говорят…
— Какие хлопцы?
— Там, в горах. Двое из наших.
— Допустим, — согласился лейтенант. — Но зачем же было стрелять?.. Крупенкова ты ранил?!
— Крупенкова? Что вы, товарищ лейтенант. Он сам себя хотел искалечить. Крупенков знаете какой? Для него никакие уставы не писаны. Да что вам говорить, вы сами его в штрафную посылали. Не помогла и штрафная… А что самострелом хотел стать, это точно. Лично мне высказывал, — возьму, говорит, пальну в ладошку — и прощай, фронт! Я еще, помню, отругал его. Что ты, говорю, мелешь, дурак! Самострел — тот же предатель!.. — Зубов замолчал. Но вот спохватился. — Разрешите идти?
— Погоди, — холодно ответил Головеня.
— Могу опоздать. Боюсь просто…
— Не опоздаешь.
— Как же, товарищ лейтенант, полк вон где, а я здесь… К тринадцати ноль-ноль.
— Пойдете со мной.
— Куда?.. Если в комендатуру, то мне незачем. Я там был.
— Вы что, устава не знаете? — еще строже произнес офицер. — Выполняйте последнее приказание!
— Слушаюсь, — выпрямился Зубов. — Мне что, как хотите. На то солдат.
С минуту шли берегом, топча влажную гальку. У каменной лестницы лейтенант пропустил Зубова вперед. Тот занес ногу на ступеньку, обернулся:
— Куда вы меня?..
— Шагом марш! — вместо ответа приказал офицер.
Зубов пошел лениво, едва переставляя ноги; одна, вторая, третья ступеньки… Вдруг обернулся и с размаху ударил лейтенанта в грудь. Падая, Головеня ухватился за его гимнастерку, потянул за собой, и оба повалились на жесткую крупную гальку. Зубов полагал, что он легко справится с ослабевшим лейтенантом, но в первую же минуту понял — сделать это не так просто. Офицер оказался достаточно сильным и на редкость сноровистым. Застигнутый врасплох, не поддался, более того, сам перешел к нападению и так прижал его, что чуть было не задушил. Зубов понял: одно спасение — нож. Потянулся к карману. Но едва блеснуло лезвие, как тут же удар по руке…