Eden
Шрифт:
Я запускаю руку в карман мантии, нащупывая лезвие ножа, такое острое…
Не сейчас. Подожди.
Я подношу к губам чашу и быстро опрокидываю в себя зелье. Оно настолько сладкое, что меня почти тошнит, но едва оно проникает в желудок, как я ощущаю, что моя голова вновь проясняется, боль уходит, а высокая температура спадает.
Он кивает, глядя, как я допиваю остатки зелья.
— Отлично. Вставай.
Поставив кубок на пол, я встаю, уже не чувствуя прежнего головокружения.
Теперь я готова к чему угодно.
Не сейчас.
Отметив, что мне стало лучше, Люциус вновь кивает, но по его лицу ничего нельзя прочесть.
Что мне делать? Это может быть единственный раз, когда мы с ним одни. Я должна использовать эту возможность сейчас, а иначе, кто знает, когда мне представится следующая?
Но что же делать с Роном? Я не могу просто сбежать отсюда, даже не попытавшись помочь и ему тоже.
Но, если я дождусь его — если он вообще приедет! — то я должна буду встретиться еще и с Беллатрикс и с Долоховым. Нужен довольно хитроумный план, чтобы обмануть Люциуса, не говоря уже о еще двух Пожирателях Смерти.
Оставь это, пусть все идет своим чередом. Постепенно, шаг за шагом.
— Где Рон?
Его лицо искривляется в презрительной усмешке.
— Слишком сильно привязана к мальчишке, да?
— Где он? — бросаю я, устав от его насмешек над тем, что его никоим образом не касается.
Люциус приподнимает бровь, все еще ухмыляясь.
— Интересно, а твой дружок знает, какие сильные чувства ты испытываешь к нему? И он отвечает взаимностью на твою… пламенную страсть?
Я краснею, но удерживаю себя от ответа. Он такого удовольствия не получит.
Не слушай его. Это пустые слова, бессмысленные…
— О, — безжалостно продолжает он, — он, должно быть, просто держит тебя на коротком поводке. Что-то вроде запасного плана, на случай, если ничего лучше не подвернется.
— Нет! — с горячностью отвечаю я.
— Нет? — Он пристально смотрит мне в глаза. Кажется, будто он пытается заглянуть в душу. Чувствую, как он исследует мои мысли, и моргаю. Один раз. Два. Три. Я не могу позволить ему прочитать мои мысли, только не сейчас. Он может увидеть нож…
На его лице появляется кривая, почти извращенная улыбка, когда он вытаскивает кое-какие воспоминания.
Не думаю, что он видел нож. Пока еще нет.
— Я кое-что вижу, — он нарочно растягивает слова. — Чье-то лицо. Эта девушка, наверное, твоя соперница. Как ее зовут?
Я храню молчание, но ему и не нужно, чтобы я говорила. Его слова всколыхнули во мне ревность и ярость, я чувствую, как воспоминания становятся ярче.
— Лаванда? Ах, красивое имя для красивой девушки, — он перестает копаться в моих мыслях и подходит ближе. Он говорит так тихо, что я едва слышу его. — Это причиняет тебе боль, не так ли? То, что он выбрал ее, а не тебя. Ее, такую простушку, у которой нет и сотой доли твоего ума.
— Неправда, — коротко бросаю я.
Ложь, Гермиона.
— А мне кажется, что все именно так. Думаю, ты поняла, что, выбирая между умной и красивой, он выбрал красивую. Симпатичной
Гул в ушах нарастает, и я сжимаю нож в кармане, пытаясь пропустить его слова мимо ушей. Я не хочу слышать то, что он говорит. И меня не волнуют отношения Рона и Лаванды! Мне все равно!
Люциус медленно отодвигает локон волос, упавший мне на лицо.
— Это распространенная ошибка молодых людей, грязнокровка, — его голос слишком низкий, настолько, что если бы я точно не была уверена, то я бы подумала… а о чем бы я подумала? — Они не замечают ничего, кроме внешности. Им нравится то, что им навязывают другие. И они даже не подозревают, что сами способны формулировать свои желания.
Я стою, почти не дыша, и не могу двинуться с места. Я не знаю, о чем он говорит.
Я не хочу знать, о чем он говорит.
— А теперь ответь мне, — безжалостно продолжает Люциус, — какова была твоя реакция, когда ты узнала, что он предпочел тебе другую? Сделала вид, что все в порядке, или задумала отомстить? Говорят, что в аду нет страшнее фурии, чем отверженная женщина, и как я уже понял, у тебя есть характер. Я знаю, кого я предпочел бы.
Его пальцы медленно движутся по моей щеке, от виска к подбородку, в то время как он продолжает смотреть мне прямо в глаза. Я несколько раз моргаю, потому что не могу дать ему прочитать мои мысли, только не сейчас, не тогда, когда я задумала…
— Ах, — он улыбается, поймав мои мысли, и мое сердце пропускает удар, но усмешка на его лице дает мне понять, что он не заглядывал так глубоко. Не настолько, чтобы увидеть то, что я скрываю. — Ты выбрала месть, да? Полагаю, что отношения с ловцом из конкурирующей команды по квиддичу тоже немного слизеринский поступок, мисс Грэйнджер.
— Да что вы можете знать? — я, наконец, обретаю дар речи, сбрасывая с себя его руку. — Вы ничего обо мне не знаете.
Люциус направляет палочку мне в лицо, и я вновь чувствую, как пощечина обжигает мою щеку.
— Дорогая, — продолжает он, пряча палочку в мантии, — а я-то думал, что мы мило беседуем.
Делаю глубокий вздох, призывая все свои силы, чтобы игнорировать его.
Шаг за шагом.
— Зачем мы здесь?
Люциус резко вскидывает брови.
— Господи, вот оно — чисто женское любопытство. — Он надменно вскидывает подбородок. — Мы были вынуждены покинуть нашу штаб-квартиру. Кэрроу выдал наше местоположение, и мы не успели добраться до него.
Холодный, липкий страх пробежал по спине. Они собираются наказать меня за это, я уверена. Осознание этого заставляет меня трепетать от страха, но я смирилась.
Как ты смеешь мириться с этим?
Люциус не перестает мрачно улыбаться.
— Ты выглядишь напуганной, грязнокровка, — он издает смешок. — Не могу сказать, что виню тебя за это. Мне было приказано наказывать тебя за твои проступки, а, как тебе известно, я с удовольствием выполняю приказы.