Единоплеменники. Сплотить, убедить, вдохновить
Шрифт:
Выделим для простоты два состояния мозговой деятельности. Первое назовем животным состоянием, при котором у нас задействованы не все участки головного мозга, а лишь те, что обусловливают рефлекторно-инстинктивную реакцию на опасность в режимах бейся/беги/замри/сдайся, то есть мы запускаем в мозгу одну из животных программ самосохранения (риc. 1–2). А второе – это разумное состояние, при котором нам доступны и могут быть с легкостью задействованы все наши ресурсы, благодаря чему у нас появляется дополнительный выбор вариантов реакции на угрозу (риc. 1–3).
Рисунок 1–2.
Подобно антилопе при виде хищника, люди, почуяв угрозу своему бизнесу, часто впадают в животное состояние. Всякое общение прекращается, командная работа рассыпается прахом. Зато вдруг пробуждается агрессия, инстинкт защиты своей территории или и вовсе модель поведения «каждый сам за себя в борьбе всех против всех». Каждый забивается в хорошо знакомый и обжитой угол, вместо того чтобы взять паузу, совместно оценить ситуацию и, включив изобретательность, прийти к конструктивным решениям.
Рисунок 1–3. Разумное состояние
Перед лицом каких угроз мы склонны паниковать и приходить в животное состояние? Перед лицом угрозы изменений, прежде всего. Наш мозг до ужаса не любит перемен. Первобытный страх перед ними прочно укоренился в самых глубинах мозга, в тех его участках, которые отвечают за безопасность и выживание, а значит, именно животное начало и побуждает нас страстно желать, чтобы всё оставалось по-прежнему, поскольку «неизменность» на этом уровне осознания тождественна «безопасности».
Увы, наше поведение в животном состоянии таково, что мы сами создаем вокруг себя атмосферу подозрительности и недоверия (вследствие недостаточных или невнятных объяснений, противоречивых и часто меняющихся распоряжений и указаний, уклончивых ответов, расплывчатых решений и/или обременения сотрудников избыточной, а то и непосильной нагрузкой) – и этим лишь усугубляем наше коллективное животное состояние. Как следствие, мы полностью утрачиваем способность мыслить творчески и инновационно. Мы даже и не ищем новых открытых возможностей, поскольку всецело озабочены проблемой выживания.
И напротив, пребывая в разумном состоянии, мы на полную катушку задействуем все три отдела головного мозга. У нас есть гибкость, сила, выбор, баланc. Получив по e-mail гневное письмо с угрозами, мы говорим себе: «М-да, похоже, плохи у человека дела», а не озабочиваемся, как нам реагировать на животном уровне: биться, бежать, затаиться или сдаться.
Изменения и рост как раз зависят от нашей способности переключаться из животного состояние в разумное – и позволить рассудку, а не одним лишь инстинктам влиять на наши решения и управлять поведением. При переменах все мы в той или иной степени испытываем страх, а потому первейшая и жизненно важная задача – постоянно помогать людям чувствовать свою защищенность, сопричастность и значимость, с тем чтобы помочь им всем переключиться в разумное состояние.
Вскоре мы к этому вернемся подробнее, но прежде давайте посмотрим, как формируется опыт переживаний, приводящий нас в итоге либо в животное, либо в разумное состояние, и как это сказывается на положении дел на работе.
Ежесекундно нас бомбардирует сенсорная информация. Зрительные, слуховые, кинестетические, обонятельные и вкусовые ощущения безостановочным потоком поступают в мозг по всем пяти каналам чувственного восприятия. И от того, как именно мы интерпретируем эти входные данные, зависит и наше структурное восприятие происходящего. Наибольшее влияние на поведение оказывают визуальные, звуковые и кинестетические сигналы, поэтому на них мы и остановимся подробнее.
То, что мы привыкли называть «мышлением», в реальности сводится к обработке непрерывной череды молниеносно сменяющих друг друга картинок, звуков и телесных ощущений, мелькающих в нашем мозгу. В схематически обобщенном виде этот процесс чувственного восприятия проиллюстрирован на рисунке 1–4.
По мере взаимодействия с внешним миром в мозгу откладываются зрительные образы, звуки, ощущения, запахи и вкусы, образуя наш чувственный опыт.
Представьте себе любимый уголок в собственном доме. С большой вероятностью перед вашим мысленным взором только что промелькнула вызванная из памяти картинка. Назовем такие устойчивые картинки визуальными образами и будем обозначать их буквой V, как это принято в нейронауке. Иногда мозг искажает хранящиеся в памяти картинки (Vs) и тем самым придает им иную смысловую окраску. Какая-то картинка может показаться излишне яркой и красочной, и мы сохраним лишь ее черно-белый отпечаток; другая может проассоциироваться в мозгу с крайне неприятным или опасным опытом, и во избежание его повторения мы окрасим ее при сохранении в память в омерзительные до невыносимости тона.
Рисунок 1–4. Восприятие и обработка сенсорной информации головным мозгом человека
Кроме того, переживая или вспоминая какой-либо опыт, наш мозг фиксирует или воспроизводит звукоряд, который может включать акустические сигналы – звуки, шумы, тона, тембры, голоса, слова, – как идущие извне (и физически реальные), так и слышащиеся внутри нас (разговоры с самими собой, проигрывающиеся в голове мелодии и т. п.). Вспомните-ка последний раз, когда вы допустили какую-нибудь глупую до нелепости оплошность. Наверняка вы ее как-то мысленно прокомментировали, например: «Дернул же меня черт!» Это была часть внутреннего звукоряда. А вот если в тот момент зазвонил телефон – это часть внешнего звукоряда. Всё, что нам слышится, мы будем называть аудиосигналами или просто As, как принято в нейронауке.
Переживаемые нами зрительные и слуховые ощущения вызывают определенные кинестетические реакции – Ks. Напрягшиеся плечи или спазм в желудке – из того же ряда. Эти физиологические отклики мы как раз и интерпретируем как проявления хорошо всем известных чувств и эмоций – страха, волнения, радости, злости и т. п.
Конец ознакомительного фрагмента.