Единожды отвергнув
Шрифт:
Итог таков: между ней и Рабалем ничего не произойдет по той простой причине, что она этого не желает.
А сейчас нужно собраться с силами и встретиться с Фелипе.
Спустя несколько минут служанка проводила Джессику в крытый внутренний дворик, где находился хозяин дома. В вечернем воздухе витали ароматы трав и цветов, по периметру патио стояли кадки с цветущими апельсиновыми деревцами. Вообще, здесь было очень уютно.
Фелипе принял душ и переоделся в свободные летние брюки и кофейного
— А где Серена? — волнуясь спросила она. Ей не хотелось оставаться наедине с Фелипе, особенно сейчас, когда ее обуревали противоречивые чувства.
— Скоро спустится.
— Пойду позову ее.
— Не нужно. Я попросил сестру дать нам пятнадцать минут для разговора.
Джессика медленно подняла голову.
— Для какого?
Фелипе пристально посмотрел ей в глаза.
— Не прикидывайся, дорогая. Нам нужно кое-что обсудить. Тем более что завтра мне придется уехать.
Как? Так скоро? Джессику охватило разочарование. Однако, быстро сообразив, что он наблюдает за ней, она постаралась скрыть свои чувства.
— И о чем ты хочешь поговорить?
— Будучи девушкой сообразительной, ты проявляешь странное непонимание.
Джессика покраснела. Фелипе прав, она действительно притворялась. Однако это можно исправить.
— Произошедшее на взлетном поле было ошибкой.
— Возможно, мы действовали несколько импульсивно, но ошибкой это никак назвать нельзя. — В его голосе явственно различались ласкающие бархатистые нотки.
Ощутив их, Джессика испуганно сделала шаг назад.
— Но ты сам сказал, что...
— Напротив, я никогда не говорил, что ты мне не нравишься. Просто мне пришлось предупредить тебя, что между нами не может быть связи, пока ты находишься здесь.
— Я и не желаю никакой связи.
— Но меня хочешь.
Она покачала головой, с ужасом осознавая, что хоть сейчас готова броситься в его объятия. И еще ее смущало то обстоятельство, что они обсуждают столь интимную тему.
— Мы просто поддались настроению, — тихо произнесла она.
Прищуренный взгляд Фелипе скользнул по ее бедрам, груди, лицу.
— Дорогая, это настроение нас и не покидало.
Джессика почувствовала, что ее тело вновь наполняется теплом. С каждой секундой она становилась все чувствительнее. Мышцы живота напряглись, кровь заструилась быстрее.
— Э-э... кажется, я кое-что забыла в своей комнате, — пролепетала Джессика.
— Трусиха!
Его хриплый голос заставил ее поднять лицо. Она застыла, дивясь тому, как быстро ситуация вышла из-под контроля.
— Не называй меня так. Я никогда ничего не боялась.
— Тогда не убегай. Нам нужно
Сердце Джессики застучало тяжелее. Она прислушалась к себе, пытаясь определить истоки своих страхов.
— Никакой проблемы не возникнет, обещаю.
— Ты не можешь давать подобных обещаний.
— Почему?
— Иди сюда, я тебе объясню.
Джессика взглянула на него широко раскрытыми глазами. Уголок его губ приподнялся иронично и понимающе.
— Я не буду дотрагиваться до тебя, — пообещал он. — Просто подойди поближе. Я покажу, что имею в виду.
Джессика медленно двинулась к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Но, даже находясь в относительной недосягаемости, она остро ощущала исходившую от Фелипе силу. Ее сердце, минуту назад бешено стучавшее, сейчас будто остановилось.
— Понимаешь? — просил он. Его голос звучал более глухо и хрипло, чем прежде. В нем ощущалась чувственность, которую невозможно было игнорировать.
Джессика затрепетала. В то же время она знала, что ни за что не признается в этом Фелипе. Однако ей самой стало ясно, что между ними образовалась прочная связь, природа которой не поддается объяснению.
Эротическое напряжение, страсть, чувственный голод...
В его объятиях Джессика чувствовала себя как в раю. И одновременно переставала владеть собой, что автоматически влечет ужасные вещи: разрушение, хаос, потерю семейных владений.
Джессика не может, не имеет права рисковать.
Солнце скрылось за горизонтом, небо приобрело расцвеченный золотом фиолетовый оттенок. Джессика смотрела на Фелипе, и ее пальцы покалывало от желания погладить его лицо, ощутить плотность бугрящихся под рубашкой мускулов.
— Нет, я не чувствую ничего особенного.
Выражение его лица не изменилось. Даже в глазах ничего не промелькнуло, но взглядом он словно пришпилил ее к месту. С тем же успехом Фелипе мог бы назвать ее обманщицей, потому что это отражалось в его лице — и в прищуре глаз, и презрительном изгибе губ.
— А что нужно чувствовать? — внезапно раздался голос Серены.
Джессика поспешно отступила от Фелипе на шаг и обернулась. На Серене было узкое красное платье, заканчивающееся у щиколоток широкой оборкой ярко-оранжевого цвета. Непривычное сочетание оттенков удивительным образом шло юной сестре Фелипе, которая и сама будто источала энергию пламени.
— Жару, — нашлась с ответом Джессика.
Серена не уловила подтекста.
— Если тебе жарко сейчас, то дождись января, и тогда я послушаю, что ты скажешь, — усмехнулась она, наливая себе сок. — Январь опаляет.