Единожды отвергнув
Шрифт:
Перевернувшись на бок, она нащупала стоявший на тумбочке телефон, поднесла трубку к уху и сонно произнесла:
— Алло!
— Я разбудил тебя, дорогая?
Фелипе!
Сна как не бывало.
— А который сейчас час?
— Почти одиннадцать. Если бы я знал, что ты ляжешь так рано, позвонил бы завтра.
— Просто я устала...
— Ладно, спи. Как-нибудь в другой раз позвоню.
— Нет! — поспешно возразила Джессика и закрыла глаза, услышав в трубке тихий смешок.
Фелипе прекрасно знал, что
— Прости, что уехал не попрощавшись. Мне нельзя было пропустить важную встречу в Ла-Пасе, да и Серена торопила. Хотел позвонить раньше, но навалилось столько дел...
— Бывает...
— Ты обиделась, — констатировал Рабаль.
— Ничего подобного. Мне все равно.
— Брось, меня ты не обманешь. Тебе очень даже не все равно.
Джессика прижала ладонь ко лбу и призвала на помощь всю свою выдержку.
— Давай оставим этот разговор. Он только раздражает меня.
В трубке снова прозвучал смех.
— Мне очень хотелось бы, чтобы ты потеряла над собой контроль и стала естественной. Это было бы восхитительно.
— Напрасно надеешься, ничего подобного не произойдет.
— Не уверен. Возможно, придется подождать возвращения в Техас, но рано или поздно я добьюсь своего, вот увидишь!
7
Повесив трубку, Джессика с досадой ткнула кулаком подушку, потом устроилась поудобнее и вскоре уснула. Однако все следующее утро она пребывала в растрепанных чувствах.
К счастью, работа с сеньором Пересом помогла ей слегка забыться, по крайней мере до вечера. Но едва ли не всю ночь она провела в бесконечных мечтах о Фелипе. Джессика отдала бы что угодно, только бы вновь оказаться в его объятиях, прижаться грудью к мускулистому торсу, а губами к его губам.
Никогда прежде ее не обуревали подобные желания. Но если это всего лишь страсть, Джессика свободно обойдется без нее.
Минуло четыре бесконечных дня. В четверг, завершив работу, Джессика не захотела возвращаться в пустой дом. Вместо этого она принялась тренироваться в бросках лассо. С первой же попытки ей удалось накинуть петлю на столбик ограды.
— Попробуй еще раз, — раздалось сзади. Голос принадлежал Фелипе.
Услышав его, Джессика ощутила, как мурашки поползли по ее спине. Она медленно повернула голову и взглянула на него через плечо. Он был точно таким же притягательным, каким она его помнила.
— Здравствуйте, дон Рабаль. — Неужели этот спокойный голос принадлежит ей? Трудно поверить, особенно если учесть, что сердце едва не выскакивает из груди.
— Сможешь повторить бросок? — спросил Фелипе, облокачиваясь на изгородь, окружавшую площадку, в центре которой находилась Джессика.
— Конечно. Могу даже накинуть лассо на тебя, если захочу.
Его
— Неужели ты так ловка?
— Еще бы!
Он рассмеялся.
— В самоуверенности тебе не откажешь!
Его низкий хрипловатый смех переворачивал ей душу. Она посмотрела на Фелипе. Тот был в потертых джинсах, сапогах и черной футболке. Эластичный трикотаж выгодно подчеркивал выпуклости его мускулов.
Радость запела в груди Джессики, по телу прокатилась волна тепла. Она почувствовала себя счастливой, хотя, строго говоря, ей не следовало испытывать ничего кроме безразличия.
— Что тут особенного? Я могу делать все, что пожелаю.
— Постараюсь запомнить. — Сказано это было чрезвычайно чувственным тоном. Фелипе наблюдал, как Джессика направляется к столбику, чтобы ослабить затянутую веревочную петлю.
Та остро ощущала на себе его взгляд. От осознания его присутствия руки Джессики дрожали.
— Сеньор Перес говорит, что ты быстро учишься, — заметил Фелипе.
Джессика вернулась в середину круга.
— Я всегда была способной ученицей.
— Он еще сказал, что ты знаешь, что делаешь.
— Я сама говорила это тебе тысячу раз, — хмыкнула она.
— Так уж и тысячу. Всего раз пять.
— Если точно, шесть.
— Какая ты упрямая!
— Это одна из черт моего характера.
— Упрямство не всегда бывает полезно.
— Может быть, просто нужно научиться испытывать от него удовольствие.
Фелипе негромко рассмеялся. Джессика повернулась к нему. Их глаза встретились, и ей стало ясно, что он пребывает в ожидании, заведомо предвкушая нечто такое, при мысли о чем ее бросило в жар. Фелипе полон желаний.
У Джессики пересохло в горле. Она заставила себя крепче взяться за лассо. Страсть оставалась для нее загадкой, с которой она не умела справляться, особенно если чувственностью пронизано все вокруг.
Так что же хорошего в страсти?
Впрочем, не следует позволять мыслям принимать подобное направление, потому что в конце цепи рассуждений можно обнаружить притаившееся разочарование. Вообще, если Джессика поддастся эмоциям, то очень быстро окажется в ловушке. Мужчины, подобные Рабалю, не склонны посвящать свою жизнь одной женщине. Серена так прямо и сказала. Эти парни охотно занимаются любовью, а потом исчезают без следа.
Джессике была ненавистна мысль о том, что придется дать Фелипе отставку. В этом случае она сама многого лишится. Она умеет скакать на лошади, преодолевать препятствия, объезжать однолеток, может принять роды у кобылы, но не способна сказать ему «прощай».
И все же этого не миновать. Если не завтра, то через несколько недель.
Чувствуя, как внутри все сжимается от тоски, Джессика раскручивала веревку над головой, продолжая делать это до тех пор, пока не образовался сплошной круг.