Единственная для зверя
Шрифт:
Я тяжело сглотнул, опуская взгляд:
– Сколько я был в звере?
– Три месяца почти, – равнодушно сообщил он.
– Где девушка, и что ты с ней будешь делать?
– Ничего. Проверим здоровье, проведем беседу… Она была не подготовлена к тому, что вчера произошло.
Будто те, кого принесли мне в жертву, были готовы. Или он думал, я не помню?
– …И вернем тебе. Нам срывы не нужны.
– Тем более, тебе удалось преуспеть, – усмехнулся я. – Почему она вдруг стала избранной?
– Будем разбираться. Это наша главная задача, – сделал акцент он.
– Откуда я у вас?
– Поймали зверем, как и всех остальных тут. – Он помолчал некоторое время, прежде чем продолжить. – Такие, как ты – угроза обществу. Здесь мы вас лечим. Искали лекарство.
– Ну да…
Он врал. А я не помнил. Три месяца – слишком долго…
– Нашли?
– Теперь найдем, благодаря тебе. Готов сотрудничать?
Начались торги. Я еле погасил истинный взгляд, которым хотелось ему ответить, и прикрыл глаза. Что там просят придурки, готовые на все, лишь бы выжить?
– Готов, ты же знаешь, – прохрипел, надеясь, что поверит.
– Хорошо, – довольно усмехнулся он. Поверил. Думал, сломал меня.
– Только ей не делай ничего… – Наверное, стоило начать с этого, но не был уверен. – Ты ее отпустишь?
– Не сейчас. Она же нужна тебе.
– Нужна. – Она не просто нужна. В ней теперь – вся жизнь.
– Отлично. Сейчас тебе подготовят комнату. Ее тебе отдам вечером – девочке нужно успокоиться.
– Хорошо, – кивнул, чтобы не зарычать. А сам представлял, как буду медленно жрать эту тварь. "Ты будешь сдыхать у меня мучительно, пока не вспомнишь имена всех, кого погубил здесь".
– Молодец, Эйден, – похвалил, как собаку. – Жди. И веди себя хорошо.
Не это меня беспокоило. Я представлял, как держу пальцы на горле своего зверя – нельзя. Иначе конец и ей, и мне. Не сейчас.
Я же умею ждать…
Умею?
Кем я был?
Охотником.
Виски сдавило – память возвращалась болезненными толчками, а что-то в подсознании подсказывало – причина того, что я тут, именно в том, кем я был. Я помнил лес, запах оружейной смазки, вкус крови и радость от очередной победы. Я охотился на такое дикое зверье, на которое никто не мог. Знал в совершенстве территорию и повадки жертвы, тратил время на изучение ее привычек…
…Здесь – то же самое. Я изучу тебя, мразь. И использую слабости против тебя. А пока – наблюдать и слушать.
– Хант, – послышалось через время. Я открыл глаза и глубоко вдохнул, поворачивая голову к входу. – Шмотки надевай. Потом руки за спину. Приказ – не пичкать тебя транками.
Стандартно. Один с ружьем – прикрывает. Второй стоит у входа. Я плавно поднялся и нагнулся за пакетом, брошенным к ногам, принюхиваясь. А ребята устали. От обоих разило вчерашней попойкой, а тахикардия говорила либо о том, что алкоголя было слишком много, либо не только алкоголя. То, что нужно.
– Куда поведете? – поинтересовался, натягивая штаны из грубой серой ткани. К ним прилагалась белая футболка. Натянув шмотье, отвернулся к стенке, позволяя защелкнуть на запястьях наручники.
– В комнату. С кроватью, удобствами, – спокойно отвечал мне провожатый. – Те, кто приходят в себя, живут у нас хорошо.
– И многие приходят?
– Не те, кто хотелось бы. Вот ты – самый редкий экземпляр, – и мужик посторонился, пропуская меня вперед. Цепь наручников натянулась и… едва не разлетелась между моих запястий. – Медведей у нас больше нет.
– Повезло, – пробормотал себе под нос, настороженно. Все это не нравилось. – Надеюсь, вы меня почините.
– Конечно, ты, главное, содействуй. Веди себя хорошо, и станешь как новенький.
Мужик вещал так фальшиво, что меня передергивало. Но видимость покладистого нужно делать всеми силами. Я смотрел себе под ноги, коротко поглядывая по сторонам и записывая картинку в память. Много вопросов задавать нельзя, поэтому на большинство придется ответить самому.
База не бог весть какая – два яруса, клетки на пути все пустые. Но по запаху становилось понятно – еще недавно в них содержали пленников. Одного вида. Я ясно чувствовал лишь один запах, и от него шерсть на загривке вставала дыбом. Стены не обшарпаны только потому, что изначально сделаны из некрашеного металла. И то в щелях уже вовсю процветала плесень. Персонал – сплошные идиоты. Даром что с оружием. Эти себе скорее отстрелят что-нибудь, чем в меня попадут.
Навстречу нам попался уборщик, еще пара мужчин-охранников – таких же расслабленных. Что тут творилось, что они такие самоуверенные? Они вообще тут оборотней видели?
– О, кого вы мне тут привели, – встретили нас на пропускном пункте в смежном отсеке невысокий толстяк. Может, мне прямо сейчас им тут всем хребты переломать к чертям? – "Очнушка"?
– Простите? – переспросил хрипло, тихо шизея от происходящего.
– А этот интеллигентный, – усмехнулся он.
Я подобрался, а сердце набрало обороты. Предположение, что эта база ляжет у меня быстро и без боя, едва не сорвало с места. Но я лишь медленно усмехнулся:
– Даже с высшим образованием.
Тип уважительно присвистнул:
– Проходите. Самая лучшая каюта за вами.
Этот отсек был не лучше внешне, но камера, в которую меня завели, действительно напомнила комнату в отеле. Пусть и дешевом, но все же. Дверь двойная: внутренняя – прутья, а внешняя – глухой металл. Мне сняли наручники – по инструкции – у стены.
– Сейчас принесут завтрак, потом на полигон.
– Полигон? – потер запястья, все так же глядя в стенку.
– Да, надо же в форме себя держать. А то сколько можно в клетке сидеть? С возвращением.
– Спасибо. – Рычащих нот в голосе скрыть не удалось, но люди не придали этому значения.
Я осмотрелся. Большая кровать с чистым новым бельем, небольшая ванная с душевой и зарешеченное окно. Отлично. Я направился к нему, но тут же вздохнул от разочарования – оно смотрело на лес с холма. Деревья – сплошные елки, значит, высоко стоим. Зато ночью ничто не помешает сориентироваться по звездам и запаху.
Сейчас же все больше мысли дергались в сторону девочки.
Ари…
Осмотрит он ее, сволочь, будет лапать… В груди задрожал рык, но никакой угрозы возвращения к беспамятству я не чувствовал.