Единственная на всю планету. Трилогия
Шрифт:
Ольга с подробностями рассказала о своем визите к Первухиным.
– Зря, – поморщившись, сказал он, когда услышал о переданном директору наказе обматерить Бортникова. – Нужно пригасить конфликт, а ты его разжигаешь. И неудачно вышло, что Вика оказалась дома. Она хорошая женщина, а отгребла твои плюхи вместе с мужем.
– Мне кажется, что ты не прав, – возразила Ольга. – Я сегодня уже устала и не хочу тебе ничего доказывать, да и нет у меня доказательств, только уверенность в том, что эта сволочь нас в покое не оставит. С ними все равно придется разбираться, и я
Готовить домашнее задание пошли в «кабинет».
– Они хоть летают или уже разучились? – спросила Ольга друга, кивнув на гнездо, которое вороны себе соорудили из выделенных тряпок. – Я уже и не помню, когда их видела на улице.
– Раз не гадят здесь, значит, делают это на улице, – сказал Нор. – Ну их, давай быстрее переделаем все дела. И эти пришли, теперь вся компания в сборе.
В приоткрытую дверь на задних лапах зашел Уголек, за которым заскочила Машка, сразу же запрыгнувшая Нору на плечо.
– Не дай бог, действительно придется уезжать, – вздохнула Ольга. – Куда тогда будем девать свой зверинец?
– Этих возьмем с собой, – сказал Нор. – Они занимают мало места. Вот Хитрецу придется плохо. Его теперь постоянно будет тянуть к человеческому жилью. Убьют на фиг.
– Ты просто не знаешь, о чем говоришь, – возразила девушка. – Мало того что мы свалимся нашим старикам втроем как снег на голову, еще привезем эту мелочь. Нам с тобой нужно учиться, а городская квартира это не лесничество. Ладно, ерунда все это.
Четверг, пятница и суббота прошли спокойно. Занятия в школе шли своей чередой, а звонков из лесхоза не было. В воскресенье, как и намечали, отправились за орехами. Сначала набрали четыре мешка лещины, нагрузили все это на Ухаря и отвезли домой. Потом было два похода за кедровыми шишками и уже к вечеру сходили в дубовую рощу, откуда привезли шесть мешков желудей.
– У меня отваливаются и руки, и ноги, – пожаловалась Ольга. – И поясница болит, как будто ничего магически не усиливала.
– Зато теперь есть чем угостить друзей, – сказал довольный отец. – И для себя орехов запасли на зиму столько, что не сгрызем. Ваша белка вам поставит памятник из скорлупы, да и для кабана желуди – лучший корм. Сегодня позвоню Сергею, приглашу его к нам на завтрашний день. Угостим орехами, а заодно ты решишь все свои дела. Да, твой кабан у нас уже три дня. Будешь закреплять внушение?
– Обязательно, – сказала Ольга. – Сейчас и сделаю, а потом только ужинать и отдыхать.
– А как твое изучение болезней?
– Это очень долго, папа. В теле десяток самых важных органов, и в каждом от пяти до двадцати магических зон. Мне нужно опробовать их все по одной. Причем каждую надо сначала активировать, а потом – давить. И на следующий день отмечать все изменения в тканях. Я думаю управиться месяцев за пять. Тогда уже можно будет без большого риска лечить людей. Посмотрел на изменения в тканях и сразу знаешь, на какую зону и как воздействовать. А Хитрецу благодарное человечество, может быть, когда-нибудь поставит памятник.
Глава 13
– Галя, передайте в кадры, чтобы оформили Ковалева с первого сентября старшим инспектором, – приказал секретарше Первухин. – Оклад пусть дадут по максимуму тарифа и посмотрят, что можно дать из надбавок. И пришлите ко мне Скуратова.
– Сейчас все сделаю, Федор Гаврилович, – сказала секретарша и поспешно вышла из кабинета.
А он откинулся в кресле и задумался. Первое требование, можно считать, он выполнил. Наверное, вскоре после разговора со Скуратовым придется выполнять другое. Ссориться с Бортниковым не хотелось, но память о том вечере, когда их посетила страшная гостья, была еще слишком свежа и продолжала давить на сознание. После ее ухода первой очнулась жена. Падая, она ударилась головой о журнальный столик и, видимо, получила небольшое сотрясение мозга. Преодолевая тошноту, она на четвереньках подползла к лежавшему в кресле мужу, обхватила его ноги и заплакала. Вскоре пришел в себя и он, помог Вике лечь на диван и побрел менять трусы. Кресло потом тоже пришлось выбросить. Врача к Вике вызывать не стали. От холодного компресса ей уже через час стало гораздо легче, только немного кружилась голова и подташнивало.
– Кто это был, Федя? – слабым голосом спросила она у мужа. – И что ей было нужно? Я этого так и не поняла. Вообще не запомнила, что она говорила. Как увидела нож, так все и поплыло. Очнулась, а ты лежишь в кресле. Думала, что уже мертвый.
– Кто – этого я не знаю сам, – ответил он, меняя ей компресс. – А пришла для того, чтобы отменить увольнение Ковалева.
– Егора? – спросила она. – А для чего его увольнять? Один из наших самых лучших работников. И заказник знает как свои пять пальцев.
– Он чем-то насолил Бортникову, вот тот и попросил, а я счел возможным пойти ему навстречу. Замена Ковалеву у нас есть.
– И кого ты хотел поставить на заказник?
– На эту работу просился Скуратов. Он когда-то работал лесничим, так что дело знает.
– Ты в своем уме, Федя? За Егором ты как за каменной стеной, а твоего Скуратова сняли с работы за браконьерство. Ты еще не подписывал приказ? И не вздумай подписывать! Если это придет еще раз, я просто не выдержу! Я за всю свою жизнь такого страха не испытывала, как сейчас. Не знаю, кто это был, и знать не хочу, только если ты не выполнишь то, что тебе сказали, завтра же уеду к матери. Никогда не верила в бога, а теперь обязательно схожу в церковь. Зажгу свечку и помолюсь, как сумею.
О демоне он жене рассказывать не стал, но от ковра, из которого тот вылез, стал держаться подальше. Сегодня жена действительно пошла молиться и не уехала только потому, что он обещал, что никакого увольнения Ковалева не будет.
– Вызывали, Федор Гаврилович? – оторвал его от воспоминаний голос вошедшего Скуратова.
– Да, вызывал. Вот что, Алексей Николаевич. Никакого увольнения Ковалева не будет, поэтому и вы пока остаетесь на своем месте. И вашей инспекционной поездки в заказник не было. Все ясно?