Единственная на всю планету

Нор в третий раз перечитывал трактат «Искусство войн», когда в его покои вбежала Лона.

– Бросай свою книгу! – слегка задыхаясь после быстрого бега, сказала она брату. – Приехал наместник, и отец приказал тебе немедленно явиться в зал приемов!

– А слугу он прислать не мог? – спросил юноша, откладывая в сторону книгу. – Носишься, как лошадь, по коридорам в этих юбках. Когда-нибудь точно грохнешься.

– Сам конь!

Четырнадцатилетняя сестра Нора была самой красивой из всех окрестных княжон, а сейчас она раскраснелась от бега и злости, что еще придало ей прелести, и он не удержался. Загипнотизированная его взглядом девушка подошла к брату и подставила губы. Поцелуй был что надо, но он же разрушил внушение.

– Ты опять за свое! – рассердилась Лона. – Мало тебе служанок? Это подло – использовать дар ко мне, сейчас же все расскажу отцу!

– Ну что ты кипятишься? – примирительно сказал он. – Подумаешь,

– Дело не в поцелуе, а в твоей магии! Сказал бы, я бы тебя сама поцеловала!

– Ладно, хочешь жаловаться, жалуйся, – Нор накинул на плечи плащ и закрепил его аграфом. – Скажи хоть, кто сегодня в свите наместника? Дочь он с собой взял?

– Он с собой взял Мастера! – язвительно сказала Лона. – Так что приготовься к тому, что тебя при всех будут учить уму! Наместник не любит наглецов, а ты не в меру нагл. Требовать испытания на взрослость в пятнадцать лет! Не мог подождать год? А свою дочь он тоже привез, чтобы и она посмотрела на твой позор!

Не слушая больше разошедшуюся сестру, Нор поспешил в большой зал дворца, где его уже должны были ждать. Никого не встретив в пустых переходах, он подошел к распахнутым дверям зала, возле которых с копьями в руках стояли два дружинника. Они одновременно сделали шаг в сторону, освобождая проход, и в знак приветствия ударили в пол древками копий. В зале собралась вся семья, кроме старшей сестры, и наместник со своей свитой. Ни на кого не глядя, он подошел к отцу и низко поклонился.

– Долго ходишь, – недовольно сказал князь. – Уважаемый Дин Радж откликнулся на мою просьбу, и сейчас один из его воинов проверит, чего ты стоишь. Надеюсь, ты меня не опозоришь. Разрешаю говорить.

– Я буду стараться, отец! – почтительно сказал Нор, после чего подошел к наместнику и почтительно поклонился.

– Не передумал? – спросил тот, насмешливо глядя на юношу. – Разрешаю говорить.

– Я готов, милорд! – ответил Нор. – Могу хоть сейчас пройти все три испытания!

– Я не буду испытывать твой ум или выдержку, – сказал ему Дин Радж. – Знаю, что ты не дурак и много читаешь, а терпеть боль невелика заслуга, поэтому достаточно будет продемонстрировать искусство воина. Раз твой отец обратился ко мне, значит, он в тебе уверен. Вот и покажи нам, что умеешь. Тебе в этом поможет Мар. Будете сражаться, пока я не остановлю схватку.

Крепкий, невысокий воин лет тридцати расстегнул свой плащ и бросил его одному из своих товарищей. После этого он низко поклонился сначала наместнику, а затем князю и обнажил мечи. Нор тоже освободился от плаща и отдал его слуге. Отстегнув от пояса мечи, Нор отбросил ножны и шагнул навстречу противнику. В силе он ему уступал, в мастерстве, наверное, тоже. Оставалось надеяться на быстроту. Двигаясь на пределе своих сил, Нор умудрялся уклоняться от большинства ударов, отводя остальные в сторону. Схватка затянулась, и он понял, что долго такой темп держать не сможет. Пришлось рискнуть. Подставленный под прямой удар меч со звоном вылетел из руки, но не ожидавший этого Мар чуть запоздал закрыться.

– Довольно! – поднял руку наместник. – Ты меня удивил. Рановато такому надевать цепь, но повода этого не сделать у меня нет. Приблизься!

Приближаться к наместнику с обнаженным мечом было нельзя, поэтому Нор положил его на плиты пола и подошел уже безоружный.

– Носи эту цепь, как символ своего достоинства! – торжественно сказал Дин Радж, надевая ему на шею серебряную цепочку. – Отныне ты имеешь право наследовать отцу, взять в жены женщину и защищать свою честь в поединках. И в бой отец может послать тебя с дружиной вместо себя.

Нор тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Год назад, когда на его шею легла эта цепь, у него было все: семья, богатство, замок... Сейчас замок со всеми его богатствами был захвачен врагами, а все родные мертвы. Большинство дружинников их предало, лишь немногие остались верны и заплатили своими жизнями за то, чтобы он смог уйти. Далеко, впрочем, уйти не дали. Не в интересах князя Дзура было отпускать кровника. Раздвинув кусты, на поляну с разных сторон вышли пешие воины с мечами наголо, а последним на коне появился и их сосед.

– Подождите! – остановил он своих воинов. – Сначала я с ним поговорю. Бросай мечи, Нор, не будь идиотом.

Нор пожал плечами, сплюнул соленую и вязкую слюну и бросил к ногам князя последний оставшийся у него меч. Мечом в его положении нельзя было сделать ничего, но было еще одно средство. Взывать к этим силам не хотелось, но выбора не было. Все равно пришла пора умирать, так хоть захватит с собой этого... Не слушая, что ему говорят, он сплел узор и вложил в него все силы, какие были. Эх, нет у него способностей деда, иначе они бы все здесь остались!

До того что-то говоривший князь внезапно замолчал и рванул руками ворот рубашки, а потом молча рухнул ничком. Нор успел оскалиться жуткой улыбкой в лица своим бывшим дружинникам, ощутил удар в спину, и тьма погасила сознание. Когда оно вернулось, юноша понял, что не валяется прикованный цепями на присыпанном соломой земляном полу в подвалах князей Дзур, а лежит на мягкой кровати в небольшой комнате с низким белым потолком. Руки и ноги были свободны, но во всем теле ощущалась страшная слабость. Такого, каким он был сейчас, и сковывать не нужно: сил не было даже для того, чтобы приподнять руку. Он услышал легкие шаги и смог слегка повернуть голову в сторону звуков. У небольшого окна стоял стол, над которым склонилась и что-то делала очень молодая девушка в платье странного кроя с коротким подолом, бесстыдно открывавшим ее стройные ноги. Вот она что-то взяла и направилась в сторону Нора, и он поспешно закрыл глаза. Со лба забрали уже почти сухую ткань, а вместо нее положили мокрую и холодную. Послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел здоровенный мужчина. Из-под прикрытых век было плохо видно, но Нор решил их пока не открывать, поэтому ничего, кроме бороды, у мужчины, не заметил. Мужчина и девушка заговорили между собой, но он из их разговора не понял ни слова. Странно: он прекрасно знал все три языка королевств и имперский, а язык бородатых купцов с севера на слух был совсем другой. Откуда же взялись эти, и как он к ним попал? А, может быть, он уже умер и находится у тех, к кому воззвал за помощью? Раньше он себе представлял смерть совсем по-другому. Опять навалилась слабость, в ушах зазвенело, и он то ли заснул, то ли потерял сознание. Очнулся ночью. Из окна в комнату падал лунный свет, так что все, хоть и плохо, было видно. Захотелось отлить, и он попробовал подняться. По-прежнему была слабость, но тело уже немного слушалось. Ему удалось сесть, но попытка встать на ноги оказалась неудачной: они подогнулись, и он рухнул прямо на стоявший возле кровати табурет, больно ударив руку. Шума было... Неудивительно, что почти тотчас же возле него оказались и мужчина, и девушка, которые, оказывается, до этого спали в соседней комнате. Мужчина осторожно обхватил его руками, помог подняться и посадил на кровать. Судя по интонации, он что-то спросил, но что именно, Нор не понял и показал это руками. Потом он так же жестами показал, в чем нуждается. Девушка вышла, а мужчина что-то сделал, и в комнате вспыхнул яркий, слепящий после темноты свет. Достав из-под кровати большой сосуд, он его подержал, пока юноша облегчился, а потом помог ему лечь, прикрыл одеялом и, погасив движением руки свет, ушел досыпать. Заснул и Нор.

Утром он впервые смог рассмотреть хозяев дома. В мужчине не было ничего необычного, а вот девушка... Даже его Лона по красоте проигрывала ей во всем. А еще в ее внешности было что-то необычное, что завораживало и постоянно притягивало взор. Заметив, что Нор не сводит с нее глаз, девушка смутилась и покраснела, но не выбежала из комнаты, как вчера, а, наоборот, подошла к кровати и села с ним рядом на табурет. Она произнесла пару фраз, но он ничего не понял и сообщил ей об этом на своем языке. Потом для верности повторил то же самое на всех остальных известных ему языках. Было видно, что она его тоже не поняла. Немного подумав, девушка показала на себя рукой и произнесла слово «Оля». Он сразу понял, что это ее имя, и назвал себя. А потом было кормление. Она хотела накормить Нора в кровати, но он воспротивился и встал. Ноги, хоть и с трудом, но держали. Обув странную обувь без задников, он зашлепал в ней следом за девушкой в небольшую комнатку, которая оказалась кухней. Оля наложила ему полную тарелку каши с мясом, поставила в другой тарелке мелко нарезанный хлеб и достала из какого-то белого шкафа банку из удивительно прозрачного стекла с чем-то пахучим. Нор страшно проголодался, а все еще было необычайно вкусно, поэтому он на какое-то время выпал из реальности. Закончив есть, парень увидел, что Оля отвернулась, и лицо у нее все красное. Оказывается, когда он сел кушать, случайно задрал рубашку, ну и открыл то, что обычно прикрывают. Пока ел, это было не видно, а вот когда закончил... Дикие они здесь какие-то. Нор опустил рубашку и вернулся к кровати, стараясь не отрывать ноги от пола, чтобы не растерять обувь. Перед тем как улечься, он попытался пощупать спину в том месте, куда его ударили, но там больше ничего не болело. Решив проверить, как на чужаков влияет магия, парень уставился на Олю и попытался взять ее под контроль. При этом его взгляд зацепился за ее голые ноги, фантазия не на шутку разыгралась, а пришел в себя из-за того, что Оля выплеснула ему в лицо воду из чашки. Сопроводив это действие гневной фразой, она выскочила из комнаты, оставив его одного. Ну и как это понимать? Она явно что-то почувствовала, но приказам не поддалась. Плохо. И вдвойне плохо из-за незнания языка. Был способ быстро его изучить, но для этого нужно магически слиться с Олей или мужчиной. Наверное, лучше не трогать девушку, а попробовать договориться с ее отцом. Для старшего брата мужчина был староват, а отношения между хозяевами не походили на супружеские, так что, скорее всего, он был именно отцом. Никто не приходил, и мысли Нора перетекли с чужого отца на собственного. Его убили в самом начале штурма. Наверное, это, а так же численное превосходство окруживших их замок воинов, и привело к измене. А сестер он убил сам. Он вспомнил как на него кричала Лона, и его всего затрясло.