Единственная ночь

Кренц Джейн Энн

– Да, пока со стоянки не уехала последняя машина, – заверила Аризона. – Если уж вести записи, то подробно и скрупулезно.

Ханна принялась листать страницы.

– Как их здесь много! Искать придется долго…

– А вы не спешите, – посоветовала Аризона и встала. – Я пока посижу в солярии и отдохну. Рейф, можно, я налью себе кофе?

– Конечно, будь как дома. – Рейф придвинул к себе ручку и разлинованный блокнот.

– Спасибо. – Аризона добавила: – Давно я не бывала в солярии Изабель. Мне недостает ее. Она

всегда рассказывала что-нибудь интересное.

Неподдельная грусть в голосе Аризоны застала Ханну врасплох. Она быстро вскинула голову.

Уже на пороге Аризона обернулась и добавила:

– Знаете, мы с ней подолгу беседовали. Она понимала меня, когда я твердила, что в институте творится что-то странное. Ни разу не засмеялась, не то что другие.

Аризона вышла в коридор. Минуту Ханна с любопытством смотрела ей вслед.

– Интересно, насколько близки были на самом деле Аризона и Изабель? – произнесла она. – Обе они так и не вышли замуж. Они дружили с давних пор. Неужели они?..

– Это не наше дело. – Рейф записал номер машины. – Дело пойдет быстрее, если ты будешь делать записи, а я диктовать.

– Хорошо. – Ханна взяла у него ручку и склонилась над блокнотом. – Поехали.

Работа продвигалась черепашьим шагом. Дневник Аризоны оказался не просто сухим перечнем номеров, фамилий и дат. Они чередовались с пространными примечаниями. Некоторые из них Рейф читал вслух:

– «Вхож в правительственные круги?»… «Утверждал, что он из Портленда, но на заднем сиденье лежит свежий номер „Нью-Йорк таймс“… „В прошлый вторник приезжал в институт на тайное собрание… наверное, принадлежит к верхам…“

– В ее воображении существует целый мир, – задумчиво прошептала Ханна. – Удивительно…

– Не более чем то, что мы сидим здесь вдвоем и изучаем ее дневники, надеясь с их помощью раскрыть убийство восьмилетней давности.

– Ты прав. – Ханна постучала ручкой по столу. – Наверное, кое-кто в городе решил бы, что у нас, как и у Аризоны, не все дома.

Им понадобилось почти полчаса, чтобы прочесть все записи, относящиеся к роковому вечеру. Ханна уже была готова смириться с поражением, когда Рейф задумался, глядя на номер очередной машины.

– Ага… – произнес он. Ханна вскинула голову:

– Что?

– Мы искали номера машин тех, кто участвовал в предвыборной кампании Торнли.

– Ну и что?

Рейф откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы, глядя на открытый дневник.

– Никто из них не выезжал со стоянки между полуночью и двумя часами ночи. Возможно, мы ошиблись в предположениях.

Но его голос звенел от нетерпения, и Ханне это не понравилось.

– Думаешь, тот, с кем встретилась Кэтлин, одолжил чужую машину?

– Может быть. – Рейф помедлил. – Возможно и другое объяснение. Насколько мы можем судить, в ту ночь Кэтлин действовала импульсивно и необдуманно. Она вдруг решила утром уехать из города, ей срочно понадобились наличные. Мы предположили, что она попыталась продать компрометирующие кассеты кому-то из лагеря Торнли. Но у нее могли быть и другие потенциальные покупатели.

– Какие?

– Например, журналисты.

– Вряд ли. – Ханна отложила ручку. – Зачем журналисту понадобилось убивать Кэтлин? Ни один журналист не станет своими руками избавляться от осведомителя. У него же потребуют продолжения статьи!

– А если он собирался сам шантажировать Торнли?

Ханна подумала и вздохнула.

– Но ведь известие о том, что Торнли питает пристрастие к женскому белью, так и не появилось в прессе. Может, потому, что какой-то журналист, заполучивший кассеты, все эти годы с их помощью шантажировал Торнли?

Не говоря ни слова, Рейф вынул руку из кармана и повернул дневник к Ханне.

– Не какой-то, – уточнил он, – а тот журналист, кого Кэтлин хорошо знала и не постеснялась позвонить ему среди ночи. Тот, кто мог заинтересоваться пикантными подробностями, касающимися Торнли. Давний знакомый, которому она всецело доверяла.

Ханна уставилась на фамилию, написанную рядом с номером машины, потом на свои записи. Эта машина покинула стоянку примерно в полночь, а вернулась в час сорок семь.

– Этот журналист, – негромко продолжал Рейф, – точно знал, что Аризона Сноу прячется в кустах у стоянки и делает записи обо всем, что происходит возле института. На всякий случай он решил похитить дневник Аризоны, хотя и знал, что в городе над ней подсмеиваются.

Холодок недоверия прошел по спине Ханны.

– Ты считаешь, что Кэтлин пыталась продать кассеты Джеду Стедману?

Через час Ханна сидела в солярии в окружении Митчелла, Рейфа и Аризоны. Все они смотрели на нее.

– Ну и что нам теперь делать? – спросила Ханна. – Мы собирались обо всем рассказать Джеду, попросив опубликовать подробности в газете. А теперь выяснилось, что он и есть главный подозреваемый!

Аризона поцокала языком, качая головой.

– Нам следовало с самого начала догадаться, что местные СМИ в сговоре с институтом. По-моему, это многое объясняет. Неудивительно, что о тайной деятельности института до сих пор почти ничего не известно.

– Если мы правы, с институтом ничего не поделаешь, – терпеливо втолковывала Ханна, хотя была готова взорваться. – Все просто – сначала шантаж, потом убийство. Видимо, той ночью Кэтлин позвонила Джеду. Он назначил ей встречу у Хидден-Коув. Возможно, она предложила ему поучаствовать в шантаже, а может, просто захотела продать кассеты. Так или иначе, он воспользовался возможностью завладеть компрометирующими материалами.

– И решил заодно избавиться от Кэтлин, – подхватил Митчелл. – Наверное, потому, что не доверял ей. А может, просто не хотел делиться.