Единственная
Шрифт:
— Обязательно нужно сфотографироваться! — сказала Элиза.
— У кого-нибудь есть камера? — спросила Селеста. — Я в этом деле профи!
— У Максона есть! — воскликнула Крисс. — Подойди-ка сюда на минуточку, — подозвала она служанку, помахав ей рукой.
— Так, погодите. — Я взяла лист бумаги. — «Ваше высочайшее высочество, ваши смиренные поклонницы из Элиты нижайше просят вас одолжить им на время самую скромную из принадлежащих вам камер для…»
Крисс захихикала, а Селеста покачала головой.
— О! Вот и случай поупражняться в женской дипломатии, — заметила Элиза.
— Такая что, существует? — удивилась Крисс.
— Да какая разница? — тряхнула волосами Селеста.
Минут двадцать спустя Максон постучал в дверь и, слегка приоткрыв ее, просунул нос в щелку.
— Можно войти?
— Нет! — отрезала подбежавшая Крисс. — Нам нужна только камера.
И, выхватив фотоаппарат у него из рук, она захлопнула дверь перед носом Максона.
Селеста с хохотом повалилась на пол.
— Чем вы таким там заняты? — поинтересовался он из-за двери.
Но мы все загибались от смеха и потому никак не могли ответить.
Мы принялись кривляться, принимая самые разнообразные позы и рассылая воздушные поцелуи. Селеста учила нас, как правильно «работать со светом».
Крисс с Элизой распростерлись на диване, а Селеста, забравшись на спинку, стала снимать их сверху. Я оглянулась на королеву и увидела, что та довольно улыбается. Мне показалось несправедливым, что она не участвует в общем веселье. Я взяла щетку и поспешила к ней.
— Леди Америка! — приветствовала она меня.
— Можно я вас причешу?
На ее лице, сменяя друг друга, отразились сразу несколько эмоций, но она лишь кивнула и негромко произнесла:
— Конечно.
Я подошла поближе и, взяв прядь ее роскошных волос, принялась водить по ним щеткой, время от времени поглядывая на остальных девушек.
— Радостно видеть, что вы ладите друг с другом, — заметила она.
— Мне тоже. Они мне нравятся. — Я немного помолчала. — Простите меня за то, что случилось на Осуждении. Я знаю, не должна была так поступать. Просто…
— Знаю, милая. Ты все уже объяснила раньше. Это нелегкая задача. К тому же, как нарочно, преступник тебе достался хилый и немощный.
Только сейчас я осознала, насколько далека королева от происходящего. А может, она просто сознательно предпочитала не знать о муже ничего плохого.
Точно прочитав мои мысли, она произнесла:
— Мне известно, что ты считаешь Кларксона жестоким, но он неплохой человек. Ты и представить себе не можешь, какая ответственность лежит на нем и какой это колоссальный стресс. Каждый из нас справляется с этим по-своему. У него порой случаются вспышки гнева, мне требуется частый отдых, Максон предпочитает сводить все к шутке.
— Да, он такой, — засмеялась я.
— Вопрос в том, как с этим будешь справляться ты? — Она повернула ко мне голову. — Мне кажется, горячность — одна из лучших твоих черт. Если ты научишься держать ее в узде, из тебя выйдет отличная принцесса.
— Простите, что разочаровала вас.
— Нет-нет, дорогая, — сказала королева, поворачивая голову прямо. — Я вижу в тебе огромный потенциал. В твоем возрасте я работала на фабрике. Я была грязная и голодная, а иногда меня охватывал гнев. Но принц Иллеа был моей неугасающей страстью, так что, когда мне выпал шанс заполучить его, я научилась контролировать свои чувства. Отсюда многое можно сделать, но не всегда именно тем способом, которым тебе хотелось бы. Ты должна научиться смиряться, понимаешь?
— Да, мама, — пошутила я. Она с каменным лицом посмотрела на меня. — Я хотела сказать, мадам. Мадам.
В ее глазах что-то блеснуло, и она несколько раз моргнула, снова глядя прямо пред собой.
— Если все закончится так, как я подозреваю, ты сможешь называть меня мамой на законных основаниях.
Теперь настал мой черед смаргивать слезы. Не то чтобы я собиралась позволить кому-то занять место моей матери, но мысль о том, что меня со всеми моими недостатками принимает мать человека, за которого я могу выйти замуж, тронула до глубины души.
Селеста оглянулась на нас и, увидев, чем я занята, подбежала к нам:
— Как это мило! Улыбочку!
Я нагнулась и обняла королеву Эмберли, а она сжала мои запястья. После этого мы все столпились вокруг нее и наперебой принялись уговаривать сфотографироваться с нами. В конце концов нам все-таки удалось заставить ее состроить забавную рожицу на камеру. Служанки сфотографировали нас, чтобы мы все присутствовали на снимке, и к концу дня я могла с чистой совестью сказать, что это был самый лучший день из всех, проведенных мной во дворце. Впрочем, я подозревала, что таковым он будет оставаться недолго. На носу было Рождество.
Служанки были заняты приведением моих волос в порядок после неуклюжей попытки Элизы соорудить из них высокую прическу, когда в дверь постучали.
Мэри поспешила открыть. В комнату вошел гвардеец, имени которого я не знала, но частенько видела во дворце, и практически всегда рядом с королем.
Служанки сделали перед ним книксен, и я почувствовала, как меня охватывает тревога.
— Леди Америка, король приказал вам немедленно явиться к нему, — отчеканил гвардеец, остановившись передо мной.
— Что-то случилось? — холодея, спросила я.
— Король ответит на все ваши вопросы.
Я сглотнула. В голову немедленно полезли самые разные ужасы. Моим родным грозит какая-то опасность. Король нашел способ исподтишка наказать меня за то, что осмелилась ему перечить. Ему стало известно, что я тайком покидала дворец. Но, пожалуй, самой пугающей была мысль о том, что кто-то узнал о моей связи с Аспеном и теперь нам обоим предстоит заплатить за это.
Я попыталась выбросить эти мысли из головы. Не хотела, чтобы король Кларксон видел мой страх.