Единственная
Шрифт:
Он гладил ее по волосам, темным великолепием покрывающим ее спину.
— А со мной ты никогда так не делала. Ты удерживала семя внутри, желая его. — Его рука застыла на нежной коже ее спины. — И уехала ты отчасти из-за ребенка?
— Я не хотела тебя удерживать при себе таким способом. Я хотела, чтобы ты любил меня, любил как свою жену, чтобы ничто не вынуждало тебя делать то, к чему ты не склонен, тем более что я уже вынудила тебя жениться» В тот последний наш день в гостинице я поняла, что ты жаждешь меня и ненавидишь себя за это. А потом, когда я решила, что тебя шантажируют моим прошлым, ситуация
— Ш-ш-ш… Мэгги, не надо, не надо. — Он стал ее баюкать, почувствовав боль в ее голосе. — Я столько раз обращался с тобой несправедливо. Сможешь простить меня?
— Да ведь я уже простила, ты же знаешь. Просто я так люблю тебя, что остальное не имеет значения. — Кроме еще твоего желания иметь этого ребенка.
— Я бы не перенес потери тебя, Мэгги, — выпалил он, вцепляясь в нее мертвой хваткой. — Я ощутил свою вину, когда умерла Элизабет, а ведь я не любил ее так, как тебя!
— Со мной все будет хорошо. Я ведь не похожа на Элизабет, Колин. Я крепкая и здоровая, и я хочу этого ребенка — и хочу всех детей, которых ты сможешь мне дать.
Странная эта мольба тронула его сердце до боли.
— Ох, Мэгги, так хочется поверить, но я не заслуживаю такого счастья.
— Но… но если это счастье, значит… ты хочешь еще одного ребенка, сына, наследника «Зеленой короны»?
— Ребенка, сотворенного в нашей любви, — да, любимая, я хочу, и, черт побери, не важно, сына или дочь, главное, что он наш, и главное, чтобы ты была живой и здоровой.
Она улыбнулась, расцветая от радости.
— Я думаю, твой старый друг — Аарон Торрес чертовски хороший доктор. Он уже заверил меня, что со здоровьем у меня все в порядке и проблем быть не должно — за исключением утренних недомоганий. — Она тут же нахмурилась, сообразив, что лишь встревожила его.
— Какие недомогания? — спросил он, мгновенно напрягаясь.
— Обычные нормальные недомогания беременной женщины, они быстро проходят. На самом деле именно по ним доктор в резервации и установил мое состояние. — Она засмеялась, поглаживая темные кружки вокруг сосков на его груди. — Я не могу по утрам удержать в себе завтрак. Но через час или два могу съесть в два раза больше своего веса. Ты ведь уже заметил, как они потяжелели. — Она почувствовала, как он ладонями приподнял ее набухшие груди.
— Я должен был понять, к чему эти изменения… Он не стал упоминать, что его первая жена была настолько деликатна и скромна, что он никогда не видел ее тела без одежды после того, как она забеременела и перестала пускать его в свою постель. И тут эта пугающая мысль овладела им.
— Мэгги… как ты думаешь, мы сможем… э, смогу я…
— Да как ты вообще мог подумать, — яростно оборвала она его. — Занятия любовью еще никогда не вредили детишкам, а вот воздержание точно повредит мамаше.
— Ты уверена? — с подозрением спросил он, и в то же время с облегчением, когда понял, что она не прогонит его из своей постели.
— Да. За годы прошлой своей работы я перевидала немало беременных женщин. Ну, а уж чтобы до конца успокоить тебя, я спрашивала у доктора Торреса.
Он иронически поднял бровь.
— Интересные у вас двоих разговоры происходят.
— Весьма. Я взяла с него слово, чтобы он не проговорился о ребенке, пока я сама не выберу
— С того самого дня, когда я впервые увидел тебя в Соноре, все происходило правильно. Жаль только, что я долго не мог этого понять… но, может быть, иначе я и не мог…
Ее веселый смех смешался с его хохотом, и они стали возиться, пока он не подмял ее под себя. Затем он склонился над ней и принялся целовать ее, а она все ближе притягивала его к себе.
ЭПИЛОГ
Весна 1881 года, «Зеленая корона»
— Клянусь всеми святыми, если этот пес не перестанет гавкать, я возьмусь за дробовик хозяина и проучу его, — прошептала Айлин Рифу Кейтсу, когда пресвитерианский священник пытался своим звучным голосом перекричать лай Руфеса, возмущенного тем, что его не включили в праздничную церемонию, совершающуюся на крыльце парадного входа в ранчо.
— Нарекаю тебя Яном Скоттом Маккрори… Его преподобие Осборн каждой черточкой излучал серьезность священнодействия, читая молитвенник, в то время как присутствующие радостно улыбались.
Колин стоял рядом с женой, которая гордо держала их месячного сына. Маленький Ян безмятежно гукал, не обращая ни малейшего внимания на капли холодной воды, стекающие по его головке с пышными каштановыми волосами.
Гордых родителей окружали разношерстные собравшиеся, чье разное вероисповедание заставляло ненадолго призадуматься священника, когда его пригласили из Прескотта на богатое ранчо, чтобы крестить нового члена семьи Маккрори. Доктор Аарон Торрес, иудей, стоял рядом с Эсмеральдой Фиббз, унитарианкой. Рьяная католичка Айлин О'Банион соседствовала с Рифом Кейтсом, который ясно дал понять, что обходился без помощи церкви и дальше обойдется, Дочь Маккрори священник обвенчал с ее мужем в пресвитерианской церкви, но тем не менее его преподобие Осборн подозревал, что этот угрожающего вида полукровка, видимо, молится каким-то кровожадным богам апачей.
— Как ты думаешь, когда придет время крестить нашего ребенка, он будет так же хорошо себя вести? — шепотом спросил Волк у Иден.
Похлопав по уже заметному животику, Иден улыбнулась.
— Вряд ли, если пойдет в отца.
И в этот момент священник, дочитав последнюю молитву, завершил официальную часть обряда крещения. На теплом весеннем солнышке собрались все, работающие в «Зеленой короне», чтобы стать свидетелями крещения новорожденного своего босса. Пока раздраженная домоправительница отгоняла пса Иден, мимо ребенка и родителей проходили чередой люди, поздравляя и восхищаясь ребенком.
Смеясь, Иден подошла к Айлин и успокаивающе положила ладонь на ее руку.
— Да он просто счастлив, что вернулся сюда и что тут жизнь продолжается. Можно, я отрежу кусочек от того куска сочной говядины, который ты собираешься поджарить? Я думаю, он сразу успокоится.
— Если ты будешь давать ему такие кусочки, которые даешь обычно, то ничего не останется, — ответила Айлин, смягчаясь при виде Иден.
— Я приманю этого мошенника косточкой, — вызвался Гидеон Блэйк, — с вашего разрешения, миссис О'Банион.