Единственное желание
Шрифт:
Делать что-то уже было поздно, Илай скорее всего уже был распят.
– Подожди меня друг мой, я приду. – Слова были громкими, и значили для Джона многое.
Но свое многое надо было все-таки осуществить, а точнее подняться для начала. А это сейчас было самым сложным.
– Я это смогу… уж, что, что, а подняться я смогу! – самовнушение великая штука, способная подталкивать людей на многочисленные подвиги, и вот сейчас свой «ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ» совершает Джон.
Постаравшись и приложив немало усилий, он смог подняться. Расплывающаяся картинка перед глазами, звонкий гул в голове и подкашивающиеся ноги не смогли остановить
Средние века подумают многие люди из цивилизованного мира, но увы это современная реальность двадцать первого века в стране в которой власть перешла в руки религиозного фанатика помешанного на некоем божестве.
Интересно, а как к подобному относится Бог настоящий, общепринятый, так сказать. Или как еще можно описать то, что происходит вокруг нас? Может ему плевать? Или же он просто забил на то, что творится вокруг?
– Я ничего не вижу! – Джон пристально всматривался в то, что творится на площади, но видел только расплывчатые силуэты и самое страшное, шевелящийся силуэт желто-оранжевого цвета.
– О нет, нет, нет, нет… – он не видел, но прекрасно понимал, что это было.
А было это пламя, «пламя единения» как принято это сейчас называть. Но интересно было другое. Почему они сожгли Илая? Всегда, и всем делали распятие, так жертва мучается долго, а перевернутый крест символизировал непокорность системе и строил так сказать, извращенное понятие о божествах.
Увиденное смогло придать Джону сил, и он двинулся к выходу. Не торопясь, размеренным шагом. Аккуратненько, по маленьким и неуверенным шагам он напоминал сейчас ребенка, который только учился ходить. Дети же когда учатся у них нету конкретной цели в голове, а вот у Джона она была. Он должен был попрощаться со своим единственным другом, точнее с остатками единственного друга, только вот кого это сейчас волнует?
Спустя определенное количество потраченного человеческого времени, Джон все-таки смог добраться до площади. Смотрелось это очень странно, точнее его походка и внешний вид смотрелись странно, а теперь добавьте к этому еще и окровавленные руки иии… да люди были удивлены и начали сторониться его.
– Ух ты смотри! – кто-то не постеснялся показать пальцем на страдающего человека, чем немедля воспользовались многие прочие из толпы.
– Мам посмотри какой странный дядя! – сказал какой-то ребенок.
– Смотри!
– Смотри!
– Смотри! – и такое было слышно отовсюду.
Джон смог найти в себе силы и не обращать на это внимание, было ли это сложно сделать? Нет, сделать это было очень просто.
Его не интересовало мнение толпы. Его цель была прямо перед ним.
Илай как и полагается «искупителю грехов» был распят на перевернутом кресте, только в этот раз крест был металлический. Можно было бы подумать, что это, что-то значит, но вот только этого Джону не хотелось, он просто мысленно попрощался с другом.
– Да ладно, не может этого быть! – раздался удивленный голос из толпы, только вот это было не привычное удивление.
Только вот на этого самого человека никто не обратил внимание. И может показаться, что же в этом такого удивительного? Только вот этот человек заметил в Джоне нечто! Не то Нечто которое было показано в старом фильме! А нечто, из пророчества. Само собой, про данное пророчество знали многие, но все-таки не все. А интересного в нем было очень много.
Суть в том, что настанет время нашествия тьмы. Непроглядное одурманивание и зомбированное населения, прилагалось в комплекте. И вот тогда и только тогда, когда надежды нет, и быть не может, а мессией станет человек перенесший множество страданий. Отличительной чертой данного, предрекались окровавленные руки, возвышающиеся к небесам, которые предстанут перед толпой обманутых.
– Ну же… сделай то, что ты должен! – снова раздался мужской голос, тихий голос, даже едва слышный, но уверенный и от того внушающий уверенность и веру.
– НЕТ! – Джон поднял свои руки вверх, руки, замазанные собственной кровью, и это как посчитали некоторые ознаменовало начало конца.
Тут стоит отметить один интересный нюанс. Никто не знает откуда вообще появилось данное знамение. Небольшой круг людей верил в то, что если есть на самом деле темная сущность, то обязана быть и светлая сущность. Другие же верили в то, что кто-то свыше просто послал эти слова вместе со своим послом, возможно ли, что этим послом станет Джон? Некоторые же в свою очередь думали, что это просто какой-то сумасшедший ляпнул и оно плотно заелось в головы людей. Ну, а прочие либо же не слышали обо всем этом совсем, либо даже если и слышали, то значения не придавали этому никакого.
Но те, кто верил во все это, знали, точнее надеялись, что когда-нибудь случится тот самый момент, когда данный человек появится и «очищающим пламенем» прокатится по всей вакханалии творящейся в стране. И вот у некоторых, а точнее у двух людей уже сложилось такое мнение.
Глава 4
– Ты не считаешь, что немного перегнул палку? – спросила девушка сектантка у Джонсона.
Интересный факт заключался в том, что у данной девушки был лиловый балахон. Ни чего интересного на первый взгляд, но только вот нюанс. Лиловый балахон носили только 10 человек. Максимально приближенные к «АВАДОНУ ВЕЛИКОМУ». Только вот еще один нюанс, данная девушка играла свою особую, никому не ведомую роль. Такое ощущение, что ее просто на просто взяли только потому, что она якобы должна быть.
– Молчи Кассандра…
– Не могу! – девушка имела буйный нрав и особенность постоянно всех перебивать.
– Не смей меня никогда перебивать! – Джонсон не выдержал такой наглости и сорвав капюшон с ее головы, так сильно схватил за волосы, что Кассандра не сдержав боль упала на колени.
– АЙ… БОЛЬНО ЖЕ… ОТПУСТИ…
– Закрой свой рот сучка, и не смей меня перебивать! – Джонсон не церемонясь толкнул ее в сторону пола, спровоцировав тем самым удар об пол, после чего пошел в свои покои.
– Вот же мразь! – прошептала Кассандра.
Она привыкла к тому, что к ней относятся не так как ко всем. А другого отношения она и не ожидала.
В культе была жесткая иерархия, и строилась по принципу феодального строя, только вот была одна маленькая поправка. Неоспоримую власть имел Джонсон, ему подчинялись все. Его слово закон, а противопоставить хоть, что-либо никто не мог, а скорее всего просто не хотел.
Кассандра же была вербовщиком, только вот она никогда не понимала почему, с такими низшими обязанностями она занимает такое высокое место в «пищевой цепи».