Единственный дракон. 1 и 2 книга
Шрифт:
– Не умеешь, – сделал вывод мальчишка, – эконом тебя не возьмет. Он вредный.
Вот так новость. Ардай-то считал, что неплохо умеет. Впрочем, у дровосека это, действительно, выходило ловчее. Тут смотря с чем сравнивать.
– Ладно, – не стал он спорить. – Мне и не надо. Ты тут при кухне?
– Не-а… Я только дрова…
– Еще где-то работаешь?
– В разных местах, – мальчишка отложил топор и присел. – В ратуше иногда, в некоторых домах. Мне хватает.
И Ардай решил – а почему нет?
– Ты ведь знаешь монастырь отшельниц, это неподалеку от западной стены? – спросил он, и не ошибся.
– Знаю, конечно, тоже там работал. Вообще, туда мой брат ходит рубить.
Ардай подумал – вот оно! Это и есть шанс.
– И как там, расскажи, – попросил он небрежно.
Паренек смерил его взглядом с головы до ног.
– Хочешь к ним? Лучше не ходи. И экономка там злая, и вообще… И говорю же – там мой брат…
– Я брату твоему мешать не собираюсь, не бойся. А экономки всюду злые, – согласился Ардай. – Что там – вообще?..
Их тетушка Мизина тоже среди работников слыла въедливой.
– Эти отшельницы почти все из Ита, и порядки там нездешние, – пояснил дровосек. – Посмотришь – поймешь. Здесь всё проще. Я вот бедный парень, видишь, дрова рублю, что заработаю – то и мое. Но со мной не обращаются так, будто я – сор под ногами. А там, если ты слуга, то и головы поднять не смей. И ни один господин к черной работе не прикоснется. А здесь, бывает, господа и сами себе дрова рубят, если им хочется.
Это была чистая правда. Ни отец, ни мать никакую работу не считали постыдной. Ардая дрова рубить отец и научил когда-то, а мать и сестры не надрывались, конечно, на кухне и на скотном дворе – зачем, на все своих рук не хватит, – но могли и сами сделать работу любой работницы. Так было принято, так жили все вокруг.
– Значит, говоришь, что господа из Ита слишком отделяют себя от всех прочих, – уточнил Ардай.
– Вот именно. И девушек, которые учатся, разделяют. Дочери именей по-другому одеты и они не убирают свои комнаты. Правда, наказывают всех одинаково – запирают в темный чулан, ну, и еще по-всякому. Мне горничные рассказывали. Эта лира-хозяйка ведь поначалу собиралась принимать только именьских дочек, но среди них что-то маловато нашлось желающих. Теперь берут всех, кто заплатит.
– Понятно, – процедил Ардай.
Вот какая жизнь у его Эйды в этой почтенной обители. И всё ради того, чтобы он не смог… А чего, собственно, он не смог бы? Видеть её? Выкрасть? Увезти? Это он непременно сможет. Только оставит на самый крайний случай.
– Как тебя зовут? – запоздало поинтересовался Ардай.
– Ну, я Иствен Ир, а ты кто такой?
– Меня зовут Ардай. Слушай, я заплачу тебе дирр… нет, два дирра, если ты поможешь мне попасть в эту школу для именьских дочек. Что скажешь?
Дровосек Иствен Ир подумал немного и удовлетворенно хмыкнул.
– А это очень просто, если ты не против порубить там дрова.
– Вовсе не против.
– И придётся притвориться хромым. Согласен? Тогда говори, где тебя найти, я все устрою.
На том и порешили.
А Шалу во дворце не нашли, конечно. Всё-таки намутила ведьма…
Вечером, за ужином, Ардай рассказал дяде Ильмару о маге Каюбе.
Дядя не спеша прожевал кусок жареной курицы, и посмотрел на Ардая.
– Дин Каюб, говоришь? Он мне не друг. Да и тебе с ним дружить незачем, – и он подвинул к себе блюдо с салатом.
План проникновения в монастырь блестяще удался, и спустя два дня Ардай попал за высокий забор, окружавший монастырь сестер-отшельниц, а также школу для девушек госпожи Митты, почтенной вдовы господина первого императорского казначея. Маленькая востроносая тетка, зачем-то просветившая Ардая насчет начальницы школы, говорила о ней с почтительным придыханием.
Ардай рубил дрова. Рубил и рубил, уже больше часа махал неудобным тяжёлым колуном под бдительным присмотром востроносой тетки, которая то и дело выглядывала из окошка. Вряд ли это была сама экономка, но что карга редкая – без сомнения. Ко всему прочему рукоять у колуна оказалась неровной, и ладони Ардая уже горели от мозолей. Когда там бал, послезавтра? Вряд ли он теперь сможет явиться туда без перчаток. Взять бы сюда старые кожаные перчатки, так ведь не догадался. И вряд ли дровосеки колят дрова в перчатках…
Что он ожидал? Хоть издали увидеть Эйду. Помахать ей рукой – уже хватило бы для начала. Но нет, до сих пор он видел лишь пустой задний двор, черный вход, ведущий в кухню, и старую, с выщербленными от времени стенами башню для рухов, что возвышалась в десяти шагах. И невысокий забор, что огораживал эту часть двора – через него он вполне мог заглянуть. И еще каргу в окне, из-за которой он не решался слишком явно заглядывать через забор.
А ведь Эйда где-то за этим забором. Или она могла бы, наверное, выглянуть из какого-нибудь окна – он ведь не знает, что за окна сюда выходят. Но если она увидит его, то не узнает. Иствен и Валента потрудились, чтобы обезобразить его до неузнаваемости.
Эйда ведь ждет, что он её отыщет. Не может не ждать…
Слишком длинные штаны мешали, но подвернуть их нельзя – штаны скрывали ремень, с помощью которого Ардай изображал хромоту и кривобокость. Ремень притащил Иствен, и научил, как его носить, перекинув через плечо, пропустив под пояс, через штанину и под пяткой. На плечо, чтобы не давило, Ардай подложил кусок кожи. Ремень оказался неплохой придумкой, без него мудрено было бы так скривиться, а главное, долго выдержать это положение.
Вдобавок лицо Ардая было подрисовано. Уму непостижимо, где Валента раздобыла краски для лица, но её стараниями Ардай стал более смугл, раскос и с нездоровыми синяками под глазами – тот еще красавец. Зато теперь он немножко походил на Иствена – и правильно, «брат» же. И еще стеклянный шарик за щекой, который мешал говорить внятно – на этом настоял Иствен. Чтобы на братца был похож. Не проглотить бы…
Удалось немного рассмотреть башню для рухов – Ардай прикинулся дурачком и понес складывать возле нее дрова. Тут же выскочила карга, накричала на него и показала, куда складывать, но он успел заметить, что дверь заперта не на замок, а на задвижку. Накануне он видел эту башню сверху, и другие тоже, всего их целых три – никто ведь пока не запрещал наездникам летать где угодно, в том числе и над этой треклятой школой-обителью. Так вот, башни сверху затянуты сетью, на них не сядешь. А внизу садиться, во дворе – чревато, что взлететь помешают, уж больно неприветливо тут…