Единственный способ бросить курить навсегда
Шрифт:
И парень покорно покупает пачку. Но действительно ли по той причине, о которой он думает?
«Я купил всего лишь пачку и не для себя, а чтобы возместить то, что одалживал».
Или все же потому, что ему теперь хочется сигарету, а единственный способ ее получить — это заплатить за нее деньги. Как узнать? Задавая соответствующие вопросы. Например: почему его совесть молчала, пока друг был готов поставлять ему сигареты? Принимал бы он постоянно предложения денег, еды или питья, не чувствуя обязанности возместить долг? Если молодой человек купил пачку не потому, что ему были нужны сигареты, а чтобы вернуть долг, почему бы ему не купить пачку другу и не бросить курить самому?
Процесс заманивания мухи в цветок хищной саррацении похож на никотиновую ловушку. Для начала муха пьет нектар. Зачем ей бояться растения? У мухи есть крылья, она может улететь, когда захочет. Но зачем мухе хотеть улетать? Ведь нектар такой вкусный. И до тех пор, пока муха не поймет, что ее едят,
Никотиновая ловушка намного незаметнее саррацении. В ней нет приманки! Первые сигареты отвратительны на вкус, и всякий скрытый страх, что мы можем попасть на крючок, исчезает немедленно. Муха в цветке узнает, что попала в ловушку, когда пытается сбежать и не может взлететь. Никотиновая ловушка столь незаметная, что даже когда жертва пытается сбежать и ей это не удается, она не понимает, что попала в ловушку. Можно подумать, что многие курильщики жили и умерли, даже не осознавая, что были на крючке. Они верят, что полностью контролируют себя и курят только потому, что им это нравится.
Я сказал, будто многие курильщики не верят, что попались на крючок. На самом деле я в этом очень сомневаюсь. Пытаясь глубже понять сущность курения, я с огромным разочарованием убедился, что, когда я пытаюсь заглянуть в прошлое, я не могу точно оценить свое отношение к курению в любой конкретный момент. Проблема усугубляется тем, что вам, кроме хорошей памяти, нужно понимание, что ваше мнение в то время чем-то отличалось. Как можно оценить, насколько оно отличалось? Мой собственный случай особенно запутанный. Я был заядлым курильщиком и, должно быть, верил, что получаю больше удовольствия или поддержки от курения, чем обычные курильщики. В то же время я не помню, чтобы действительно получал удовольствие от сигареты.
Если бы через несколько дней после того, как я наконец бросил курить, вы спросили бы меня, в каком возрасте я понял, что действительно был зависим от никотина? Я думаю, моим ответом было бы: в возрасте около тридцати лет, когда я боролся за выживание молодой семьи и имел ответственную работу. Но когда я вспоминаю об отдельных фактах, думаю, что зависимость наступила намного раньше.
Я помню, как смотрел фильм в Бигглсуэйде с еще двумя начинающими аудиторами. Фильм был о боксере Рокки Грациано [54] и, в частности, о том, как после лечения морфием в больнице он стал зависимым от этого наркотика. Ужасные муки отвыкания получили обычную голливудскую интерпретацию. Чувство молчаливого уныния овладело нами после выхода из кинотеатра. Каждый был погружен в свои мысли. В конце концов молчание было нарушено единственной фразой: «Я брошу курить!» Не было обсуждения, несогласия или протестов от других двоих — просто молчаливые кивки в знак согласия. Из нас троих я был самым старшим. В свои семнадцать я регулярно курил уже около двух лет. Почему все трое отнесли эти сильно преувеличенные симптомы отвыкания к курению? Я подчеркиваю, что это было до информации об ужасе рака и до того, как хотя бы один из нас осознал, что существует такая вещь, как никотиновая зависимость. На этот вопрос может быть только один правильный ответ: «МЫ УЖЕ ЗНАЛИ, ЧТО ПОПАЛИСЬ НА КРЮЧОК!» — было ли это сознательно или подсознательно в тот момент, я не знаю до сих пор.
54
Речь идет о фильме «Кто-то там наверху меня любит». Режиссер Роберт Уайз (США, 1956). — Примеч. ред.
Еще один инцидент произошел в возрасте пятнадцати лет. Мой лучший друг, Десмонд Джонс, страдал от чего-то, что я поначалу счел очень серьезным горем. На некоторое время он потерял всякий интерес к спорту и покеру. В конце концов его апатия стала такой острой, что я был обязан обсудить происходящее. Выяснилось, что он обнаружил новый восхитительный способ проводить время и убедил меня, что я много потерял. Без сомнения, вы догадались, что этой новой идеей были девушки. Собрав полученные почти за два месяца знания по теме, он любезно сообщал мне плюсы своего серьезного опыта. Вскоре я узнал главные компоненты. Это не было большим академическим достижением, потому что их было всего два. Оба предназначались для того, чтобы мы казались старше и обходительнее, чем были на самом деле. Проблема была в том, что оба компонента стоили денег, чего у нас тогда не было. Один из них был мягкой фетровой шляпой, второй — сигаретой, свисающей из уголка рта. Тебе есть за что ответить, Хамфри Богарт.
Меня возмущала стоимость фетровой шляпы. Я помню, как пытался подогнать старую скаутскую шапку, но в ней я чувствовал себя скорее Бейден-Поуэллом [55] , чем Хамфри Богартом, и на девушек это производило такое же впечатление. Мы решили проблему с курением тем, что по очереди покупали пачку из пяти сигарет Players Weights каждый субботний вечер. Мы выкуривали каждый по две сигареты за вечеринку, но не за один раз,
55
Роберт Бейден-Поуэлл — основатель скаутского движения в Англии. — Примеч. пер.
56
Путни (Патни) — пригород южной окраины Лондона, известен гребными клубами на Темзе. — Примеч. пер.
57
Фулхем (Фулем) — исторический район Лондона на северном берегу Темзы. — Примеч. пер.
В тот день сигареты покупал Десмонд. Вместо того чтобы сломать последнюю сигарету пополам, он закурил ее, прокомментировав, что раз он покупал сигареты, то не обязан делиться, и бросил пустую пачку на тропинку. Я немедленно увидел вызов и замахнулся ногой на пачку. Десмонд издал вопль, должно быть, в 9,3 балла по шкале Рихтера. Слишком поздно! Моя нога была в пятнадцати сантиметрах от пачки, и она полетела в могучую Темзу. Пачка — не нога.
Оказалось, что в пачке была целая сигарета. Знаете, я всегда думал, что я человек широких взглядов, но, правда, есть темы слишком священные, чтобы над ними шутить. Но пачка уже плыла по воде. Мы начали бросать разные «снаряды» в бесплодных попытках направить пачку к тому месту, где мы могли бы дотянуться до нее. Прекратить усилия нас заставил только Путнийский мост. Мы стояли мрачные, с мокрыми и замерзшими ногами.
Вот мораль этой истории. Если вас однажды посетит искушение подшутить над кем-либо, неважно, насколько безвредной может казаться шутка, просто подумайте, к каким несчастьям она может привести. НЕСЧАСТЬЯМ? В этом суть истории. Нам тогда было только пятнадцать, и мы могли счастливо прожить до следующих выходных, даже не думая о сигарете. В чем было великое несчастье? Почему мы считали порчу двух пар носков, ботинок и брюк неважными деталями? Почему мы вели себя так, будто выживание всего людского рода зависело от того, вернем ли мы ту сигарету?
Курильщики, говорящие вам, что курят, потому что им нравится курить, могут быть очень убедительны. Часто это образованные люди с сильной волей, лидеры в обществе, которые выкуривают всего по нескольку сигарет в день. Они убеждают вас, что могут несколько дней обходиться без сигареты, если захотят. Так зачем им нужно убеждать вас в этом? Если бы они объясняли вам, как им нравится играть в гольф, разве они чувствовали бы необходимость завершать разговор словами: «И помните, я могу не играть несколько дней, если захочу». Не знают ли они на самом деле, что зависимы, и не стараются ли обмануть вас или они гениально обманули себя? Я абсолютно уверен, что не подозревал о своей зависимости до истории с пачкой, и в то же время я, очевидно, уже был зависим. Я, должно быть, уже знал, что зависим к тому моменту, когда пошел смотреть фильм про Рокки Грациано, но точный период, когда я узнал об этом, назвать не могу. Очевидно, это всегда было в моем подсознании, возможно, этот фильм подтолкнул переход из подсознания в сознание.
Есть подсказки, которые помогут вам определить, действительно ли «контролирующий себя» курильщик поступает так, как утверждает. Странно, но ему, кажется, никогда не хочется курить в моем присутствии. Можно подумать, что причина этого очевидна. Так ли это? Я не возражаю, когда курят в моем присутствии. Наоборот, я из кожи вон лезу, чтобы объяснить, что весь день меня окружают курильщики и мне это нисколько не мешает. Если мы устраиваем обед, я даже говорю, что не возражаю, если они будут курить между сменой блюд или даже за столом, если захотят. Однако и после этого они стремятся не курить. Они начинают беспокойно водить руками, мне становится неудобно, я ведь знаю, что они до смерти хотят курить. В отчаянии я говорю: «Меня в курильщиках нервирует только одно: когда они отказываются курить в моем присутствии. Мне неловко, если вы не закурите». Даже после этого они часто воздерживаются от курения. Почему? Они приятные, разумные, общительные люди. Когда они рассказывают, как им нравятся сигареты после еды, я говорю им, что обижусь, если они не закурят, и все же они этого не делают. Подумайте, зачем во всем остальном приятному общительному человеку намеренно обижать меня и одновременно лишать себя удовольствия? Зачем этим курильщикам отступать от своих привычек, чтобы доказать мне ли, себе ли, что они себя контролируют? Все, что они могут доказать, — это полностью противоположное. Как только они от меня уходят, они тотчас закуривают сигарету, и как расслабляет эта сигарета — это почти как снять узкие ботинки после нескольких часов хождения в них.