Единственный свидетель
Шрифт:
Косых. И эти страшные «братья» сразу же заинтересовались Костроминым. Незадачливый любовник и без того не был нужен Светлане, только путался под ногами и разевал рот на деньги, а теперь он становился смертельно опасен: стоит Косым взять его в оборот — и он тут же заговорит, все расскажет о проведенной операции и сразу же назовет ее, Светлану. У таких специалистов, как «братья», заговорит любой. Пока не поздно, Юрия Костромина надо было убирать.
Светлана нашла его в гараже. Там он пытался что-то выведать у Лены Барташовой и — вот уж идиот, так идиот! — умудрился ее упустить. Нет, зря Светлана с ним связалась, от него одни неприятности.
Она усыпила внимание бывшего любовника разговорами, подошла к нему вплотную, будто собиралась
Крови совсем не было — Светлана зря беспокоилась, что запачкает одежду. Вообще она зря боялась, убить человека оказалось необыкновенно легко — короткий взмах руки, и можно уходить. Напоследок она осмотрела гараж, но не нашла ничего опасного, а долго оставаться рядом с убитым все же не хотелось.
Однако, разделавшись с Костроминым, она ни на шаг не приблизилась к деньгам. Правда, теперь она не сомневалась, что к исчезнувшим миллионам ее приведет Лена Барташова. Трудность ситуации заключалась в том, что у Светланы не осталось людей, чтобы следить за Леной. Решение пришло само. К счастью, в Петербурге только один международный аэропорт — Пулково-2. Светлане не раз приходилось улетать из этого аэропорта, и верная правилу везде и всюду заводить только полезные знакомства (а других она не признавала), она познакомилась с одной из девушек, дежуривших на регистрации, и периодически привозила ей из зарубежных поездок недорогие безделушки. Теперь знакомство пригодилось. Светлана съездила в аэропорт, дала девушке фотографию Лены, которую в свое время по какому-то наитию раздобыла у Костромина, и попросила позвонить, если Лена улетит из страны. За такой звонок Светлана пообещала регистраторше пятьсот долларов, посчитав, что в таком деле скупиться нельзя. Деньги для простой служащей достаточно большие, и она будет внимательна, не пропустит девчонку, даже если та полетит по фальшивым документам.
Регистраторша внимательно всматривалась в каждую пассажирку, боясь упустить свой приз, даже передала фото Лены своей сменщице, посулив ей половину гонорара. Но делиться ей не пришлось: Лена появилась перед стойкой регистрации в ее смену. Стараясь ничем не выдать своего волнения, девушка у стойки закончила все формальности и помчалась к телефону.
Светлана Анатольевна, узнав, что Лена вылетела в Лондон, вздохнула с облегчением, тому были две причины — во-первых, она убедилась, что была права, и Лена приведет ее к деньгам, более того, ей уже стало ясно, в какой банк попали исчезнувшие деньги: в Лондоне у «Бэта-Банка» были корреспондентские отношения только с «Лайон-Банком». Во-вторых, то, что Лена улетела именно в Лондон, значительно упрощало задачу, это был просто подарок судьбы: в Лондоне у Светланы имелся давний знакомый, не слишком щепетильный в делах коммерсант Тони Маклауд, с которым Светланина фирма неоднократно проворачивала полузаконные сделки, в том числе с пресловутой английской говядиной. Светлана позвонила Тони, назвала номер рейса и фамилию, под которой Лена вылетела в Англию, и попросила проследить за девушкой, пообещав за это щедрое вознаграждение. Тони, разумеется, тут же уточнил сумму, и, поскольку у английского бизнесмена, даже не очень щепетильного, аппетиты не такие скромные, как у простой российской служащей, пришлось пообещать ему за помощь пять тысяч английских фунтов. Зато Маклауд, услыхав про такие деньги, мгновенно собрался в Стэнстед, и Светлана была уверена, что мимо него не то что девчонка, а и муха незаметно не пролетит.
Сама же Светлана Анатольевна срочно сложила самые необходимые вещи, все деньги, что удалось собрать за полчаса, и помчалась в Пулково.
Знакомая регистраторша, получив свои пятьсот баксов, охотно помогла ей попасть на следующий рейс в Лондон, еще раз подтвердив правильность Светланиной веры в полезные связи.
В Лондоне, как всегда, вопреки расхожему убеждению, была прекрасная солнечная погода.
Знаменитый лондонский смог навсегда исчез в начале двадцатого века вместе с угольным отоплением.
Светлана Строганова остановилась, как всегда, в недорогой, но достаточно уютной гостинице недалеко от вокзала Кинг-Кросс. Более дорогие гостиницы в фешенебельных районах были ей не то чтобы не по карману, но у нее при виде выставляемых там счетов так портилось настроение, что она решила не расстраиваться и выбрала для себя отель поскромнее.
На стойке гостиницы ее уже ждало письмо от Тони. Он сообщал, где остановилась Лена, и назначал встречу вечером в небольшом ресторане в Сити, который оба они хорошо знали.
Вечером они наметили план действий. Светлана, конечно, не посвятила Тони во все детали, но по самому характеру инструкций и по проскользнувшим намекам он кое о чем догадался и потребовал увеличения гонорара.
Светлана тяжело вздохнула — деньги пока были все так же недостижимы, а расходы катастрофически росли. Однако помощник был ей жизненно необходим, и она удвоила обещанную сумму.
Они решили на следующее утро ждать Лену прямо возле «Лайон-Банка», на Флит-стрит, 18.
Тони наблюдал сегодня за девушкой весь день и знал, что в банке она еще не была, отложила его посещение на завтра. Светлана сказала, что в банк девчонку надо пропустить беспрепятственно, потому что у нее наверняка есть какой-то секретный пароль или что-то подобное, а вот затем, когда она получит наличные, — а в том, что Лена, как всякий русский человек, предпочтет живые деньги, Светлана не сомневалась, — вот тогда-то Тони обманом или силой затащит ее в свою машину.
В этом месте Тони, до некоторой степени все же законопослушный, как все англичане, застонал и снова завел песню о повышении гонорара, но взбешенная Светлана так на него взглянула, что он прикусил свой английский язык.
Утром Лена с бьющимся от волнения сердцем вошла в отделанный черным мрамором холл банка на Флит-стрит, 18. Служащий в окошечке, которому она протянула листок бумаги с цепочкой цифр, не понял, что от него хочет дама, но как настоящий английский служащий, ни одним намеком этого не показал, а, сохранив полную невозмутимость, обратился к своему непосредственному начальнику. Непосредственный начальник тоже ничего не понял, но, сохранив еще большую невозмутимость и достоинство, вызвал из внутренних помещений мистера Ричардса. Мистер Ричарде внимательно изучил листок с цифрами и с неподражаемым изяществом и уже почти немыслимой невозмутимостью кивнул и позвал Гарри Хьюза. Гарри вышел из своего кабинета, дожевывая гамбургер, взял листок жирными пальцами, при этом мистер Ричарде еле заметно поморщился, и, прочитав цифры, воскликнул:
— А, появилась русская леди!
Затем Гарри вернулся к себе в кабинет и взял там фотоаппарат «Полароид». Он вышел в зал, поздоровался с Леной и попросил у нее разрешения сделать снимок. Лена не поняла, для чего это нужно, но не стала возражать.
Гарри Хьюз сфотографировал девушку и ушел с фотографией в свой кабинет. Служащие банка проводили его любопытными взглядами — к нему относились с некоторым недоверием — в нем не было невозмутимости и достоинства, столь необходимых уважающему себя клерку, но Гарри был как-никак начальник, и методы у него были прелюбопытные.
У себя в кабинете Гарри пропустил Ленину фотографию через сканер, а затем сравнил полученное изображение в компьютере с другим изображением, присланным ему по электронной почте незадолго до поступления крупной суммы денег из России. Компьютер подтвердил, что девушка на фотографии — именно та, которой надлежит выплатить полученные из России деньги.
Гарри удовлетворенно кивнул, снова вышел в зал и с неожиданно появившимся у него достоинством сообщил Лене, что она подтвердила свои полномочия, и он готов выплатить ей два с половиной миллиона долларов в той форме, в какой она сочтет нужным.