Единственный выход
Шрифт:
— Да, это логично. Теперь понятно, почему мы должны торчать в этом веке, пока кризис не кончится. Наш мир перестал бы существовать. Никогда бы не существовал.
— Не таким уж он был прекрасным, этот мир, — рассеянно пробормотал Сандовал.
— Что ты говоришь? Подумай… о своих родителях. Ведь они тоже никогда бы не появились на свет.
— Мои родители ютились в ветхой лачуге. Однажды я видел, как отец плакал, потому что ему не на что было купить детям зимней обуви. Моя мать скончалась от туберкулеза.
Эверард сидел, не шелохнувшись. Да и что он мог сказать? Сандовал
— Что я тут наболтал, Мэне? Не обращай внимания. Давай-ка лучше спать. Хочешь, я первым покараулю?
Эверард согласился, но долго не мог уснуть.
5
Скуттер отправил их на два дня в будущее, и сейчас они парили высоко в небе, подальше от посторонних глаз. В разреженном воздухе было холодно. Эверард передернул плечами, настраивая электронный телескоп.
Даже при самом сильном увеличении караван казался состоящим из крохотных точек, двигающихся по необозримой зеленой поверхности. Но в западном полушарии в то время других всадников быть не могло.
Он говернулся к своему товарищу.
— Что ты на это скажешь?
Лицо Сандовала оставалось непроницаемым.
— Раз демонстрация силы не произвела впечатления…
— Это ты верно подметил! Могу поклясться, они двигаются к югу в два раза быстрее прежнего! Но почему?
— Чтобы дать тебе исчерпывающий ответ, Мэне, мне необходимо тщательно изучить психологию каждого монгола. Но в общих чертах могу сказать, что мы лишь раззадорили их боевой дух. Смело встречать опасности и тяготы походов — единственные добродетели воина… так разве мог Токтай трусливо повернуть назад? Если бы они испугались простой угрозы, им не для чего было бы жить на свете.
— Но ведь монголы не полные идиоты! Все их завоевания говорят о том, что они использовали не грубую силу, а пытались применить более совершенную стратегию и тактику ведения боевых действий. Токтай должен был вернуться, доложить Хубилаю все увиденное, а затем организовать новую, хорошо подготовленную экспедицию.
— Он может поручить эту миссию монголам на кораблях, — напомнил Сандовал. — Только теперь, кажется, я начинаю понимать, как сильно мы недооценили Токтая. Скорее всего, он приказал кораблям отплыть домой, если экспедиция не вернется в течение года. Встретившись по пути с чем-нибудь непредвиденным — например, с нами — он всегда может отправить к месту стоянки донесение с проводником-индейцем.
Эверард кивнул. Ему пришло в голову, что хоть его и торопили изо всех сил, никогда еще он не был так плохо подготовлен к выполнению задания.
Отсюда — осечка. И можно ли винить Джона Сандовала, что подсознательно он ничем не хочет помочь? На мгновение Эверард задумался.
— А может, они нам просто не поверили? — спросил он. — Монголы всегда были тонкими психологами.
— Может быть. Но что нам делать?
Спуститься вниз, дать несколько залпов из энергетической пушки сорок первого века, установленной на скуттере, и все… О боже, да за одни такие мысли меня отправят в ссылку на отдаленную планету. Есть же предел…
— Попробуем организовать более впечатляющую демонстрацию, — сказал он.
— А если опять сорвется?
— Не каркай! Сперва попробуем.
— Я просто спросил. — Ветер приглушал словр, уносил их вдаль. — Почему бы нам не отменить саму экспедицию? Ведь нетрудно отправиться на пару лет назад и убедить Хубилая в нецелесообразности посылать корабли в столь далекое плавание.
— Ты прекрасно знаешь правила Патруля, запрещающие вмешиваться в исторический ход событий.
— Вот интересно, а что мы сейчас делаем?
— Выполняем задание данеллиан особой важности. Возможно, чтобы исправить темпоральное вмешательство в другие времена, в других странах. Я — человек маленький, всего лишь ступень эволюционной лестницы, а за их плечами — миллионы лет развития.
— Папочка знает лучше, — пробормотал Сандовал.
Эверард стиснул зубы.
— Ты не можешь оспаривать тот факт, — сказал он, — что события при дворе Хубилая, самого могущественного человека на земле, куда важнее и критичнее любых изменений в Америке. Нет уж, ты втянул меня в это злосчастное дело, так изволь теперь повиноваться, как старшему.
Нам ясно приказали заставить этих людей повернуть назад. Что произойдет потом — не наше дело. Ну, так они не вернутся домой. Не мы будем тому причиной. Это все равно, что упрекать себя в смерти человека, которого ты пригласил на обед, а ему по дороге кирпич упал на голову.
— В таком случае прекрати читать мне нравоучения и возьмемся за дело, отрезал Сандовал.
Эверард послал скуттер вперед.
— Видишь тот холм? — спросил он несколько минут спустя. — Мне кажется, Токтай разобьет лагерь в нескольких милях от него, в долине у ручья. Давай приготовим ему маленький сюрприз.
— Что-нибудь вроде фейерверка? Тебе придется здорово попотеть.
В Катае порох известен с незапамятных времен. Они изобрели даже нечто вроде военных ракет.
— Да, знаю. Но я прихватил с собой кое-какое оборудование на тот случай, если первая попытка не удастся.
На вершине холма росла небольшая группа сосен. Эверард опустил скуттер между деревьями и принялся выкладывать на землю коробки из вместительного багажника. Сандовал молча помогал ему. Патрульные лошади, прошедшие специальную подготовку, спокойно сошли с огороженных платформ и принялись щипать травку вдоль склона.
Индеец первым нарушил молчание.
— Что ты делаешь? Честно говоря, это не совсем по моей специальности.
Эверард ласково похлопал по кожуху наполовину собранного аппарата.
— Часть установки управления погодой, которую применяли в Холодные Столетия. Нечто вроде распределителя. Может организовать такую грозу, что тебе и не снилось.
— Мммм… единственное, чего боятся монголы. — Внезапно Сандовал ухмыльнулся. — Твоя взяла. Ладно, не будем больше ссориться.
— Послушай, собери что-нибудь на ужин, пока я тут вожусь. Только огня не разводи. Они могут заметить дым… О, кстати, вот и генератор чудес. Если ты переоденешься и накинешь капюшон, чтобы случайно тебя не узнали, я преподнесу монголам твой образ в милю высотой и еще уродливей нашей жизни.