Единственный
Шрифт:
Мои глаза округлились сами собой. Меня в очередной раз подтолкнули в спину, чтобы поторапливалась, а не язык распускала.
– В любом случае, он же мне в дедушки годится, какой из него жених, – проворчала я, торопливо пересекая дорожку, ведущую к узенькой калитке.
– И то правда. Тем более, что четыре жены у него уже есть. И куча наложниц в придачу, – тихонько отозвалась Ясмина. – Вот только сватается не сам Валид. Он собирается взять тебя для своего младшего сына.
Тут я запнулась. На ровном месте. Но продолжать полемику не стала. Мы обе притихли, стараясь даже ступать беззвучно,
– Так значит, собирается взять меня для своего младшего сына?
Что-то не припоминала я никакого сына у Валида аль-Алаби. Нет, безусловно, с учётом озвученного списка женщин рядом с ним, отпрыски у него однозначно были, и скорее всего не только дети, но и внуки и правнуки, однако…
– Я не видела никакого сына, – нахмурилась.
Безусловно, в этой стране всегда существовала вероятность, что даже видеться будущим новобрачным не обязательно, всё без них решат, однако я – не гражданка этого государства, соответственно, подчиняться обычаям не обязана.
– Младший сын Валида, – кивнула Ясмина. – Амир. Может, ты его и не помнишь, но он тебя прекрасно помнит, Аида. Видел. И не раз. Ты просто никогда не обращала на него внимания, вот и не запомнила. И поверь, будет лучше, если и дальше не будешь знать и помнить, – передёрнула плечами.
А до меня только сейчас начало доходить…
– И давно они сватаются? – обвинительно уставилась на женщину. – Не просто же так он взял и людей с оружием ночью к нашему дому послал, потому что “иначе” не умеет?
Моя догадка оказалась верна. Нянюшка виновато опустила голову.
– С твоего совершеннолетия. Твой отец оттягивал, как мог. Понимаешь, таким людям, как Валид аль-Алаби не отказывают… – пробормотала в своё оправдание.
– А мне сказать об этом никто из вас не посчитал нужным? – возмутилась я встречно. – Это что, типа сюрприз такой?
Слишком громко сказала. А может просто чувство безопасности оказалось ложным. Чужой мужской оклик прозвучал не просто громко – очень близко, темноту ночи разбил свет фонарей, вынуждая жмуриться. Ясмина схватила меня за руку.
– У Амира, в отличие от отца, было даже не четыре, а пять жён, – спешно зашептала она. – Ни одна больше месяца не протянула. Все мертвы, – вцепилась в мою руку сильнее, на мгновение до боли впиваясь ногтями в кожу, а после отпустила и вовсе оттолкнула. – Беги, дочка! Спасайся! Беги!
Доводы, призывающие к действию, звучали весьма убедительно. Однако, едва она отпустила мою руку, я сама схватилась за неё.
– Нет, нянюшка, ни за что, – покачала головой. – Вместе. Мы же выбрались из дома вместе? – риторический вопрос. – И дальше – тоже вместе выберемся, – сдавила пальцы крепче. – Я тебя с ними здесь не оставлю, – потянула её за собой. – Ни за что.
Разве возможно такое? Оставить близкого и родного. И всё равно женщина продолжила упираться.
– Нет-нет, Аида, оставь меня, спасайся! Так у тебя хотя бы будет шанс. Сама знаешь, вместе со мной и моей больной ногой – слишком медленно, – осталась непреклонна, опять расцепила наши руки и подтолкнула вперёд. – Я им не нужна. Я для них обслуга. Никто. А если поймают тебя, очень плохо будет. И тебе. И твоему отцу. И мне. Ты же знаешь, как я вас обоих люблю… – последнее прозвучало откровенной мольбой. – Беги, дочка… Не думай. Уходи! – фактически приказала.
Свет фонарей обрисовал приближающиеся силуэты мужчин, снова ослепил и принудил отвернуться.
– Вот же… дерьмо! – выругалась я себе под нос, пока сердце и рассудок разрывало неразрешимой дилеммой.
Уловила укор на красивом пожилом лице Ясмины. В другое время она бы обязательно настучала мне по губам за такое некультурное выражение. Но сейчас…
– Если действительно любишь меня, тогда оставь Аида. Так будет лучше, понимаешь? Забудь о гордыне, – продолжила увещевать сбивчивым шёпотом. – Поймают обеих сразу, тогда мне уж точно не сдобровать, – скатилась на шантаж женщина.
И я, скрипя зубами… поддалась. До судорог в пальцах сдавила сумку, как если бы оставалась возможность не за неё держаться, а обнять ту, что растила и оберегала, ту, которую я практически предавала своими действиями. Но Ясмина права. Безоговорочно. Так больше шансов. И у неё. И у меня. И у отца. Ведь если меня поймают, плохо будет действительно не мне одной. Кто знает, что ему придётся пережить… Слёзы обожгли щёки. Я совсем не разбирала, что под ногами, бросившись за деревья, скрываясь между массивными стволами искусственно выращенного сквера. То и дело запиналась. Пару раз даже упала. Поранилась. Уронила сумку. Схватила её заново. Заставила себя забыть о том, как печёт и саднит содранную кожу. Бежала. Бежала. Бежала. Без оглядки. До тех пор, пока не упала снова. Без сил. На покатом холме. Уже далеко от особняка. Хотя с высоты и отсюда его видно. Нет, я не стала обладательницей великолепного зрения. Дом… пылал. Так ужасающе ярко, что на расстоянии в несколько километров был прекрасно виден этот пожар.
Как ещё один удар несуществующим кинжалом мне в спину…
Горечь сдавила горло. Я всхлипнула. Смахнула внешней стороной ладони позорные слёзы слабости.
Нет.
Я не буду плакать.
Мне нужно найти папу.
Он всё решит. Обязательно.
– Они все поплатятся… – скорее саму себя уговаривала, нежели обращалась к кому-либо.
Да и с кем мне говорить? Не было тут никого. Как и не повстречалось ни одной живой души, когда я, немного отдышавшись, спустилась и вышла на узенькую улочку между спящими домами, укрытыми высокими каменными заборами.
Куда я направлялась?
В единственное знакомое достоверно безопасное место.
Посольство.
Там я, если не найду родителя, то хотя бы смогу с ним связаться. С ним. И с Ясминой.
Путь до нужного назначения – совсем не близкий, телефон с собой я не взяла, как было велено, а ловить попутку не рискнула, поэтому двигалась и дальше пешком, постоянно оглядываясь в опаске по сторонам, прислушиваясь к малейшему подозрительному шороху, используя преимущественно переулки и укромные дорожки, как какая-нибудь преступница. Внешний вид оставлял желать лучшего. Меня трясло. Дрожь не прошла даже после того, как заветное здание оказалось совсем близко.