Единый учебник истории России с древних времен до 1917 года

Платонов Сергей Федорович

Новгородский владыка, архиепископ, не только ведал новгородскую церковь, но имел большое значение и в политической жизни Новгорода. Он занимал первое место в новгородском правительственном совете. Он следил за деятельностью веча: всякое решение веча обыкновенно требовало «благословения» владыки; в вечевых распрях владыка являлся примирителем, входя в бушующую толпу в священном облачении и с крестом. В сношениях с иноземцами владыка часто являлся на первом месте: он своею печатью скреплял договорные грамоты; к нему иноземцы обращались за покровительством и защитою, когда их обижали в Новгороде. Двор владыки у Софийского собора и самый собор Св. Софии были правительственным центром, где собиралась «господа», хранился государственный архив Новгорода и богатая Софийская церковная казна, на которую новгородцы смотрели как на государственную. Владыка управлял громадным количеством церковных новгородских земель. У него был свой штат чиновников и служни («софияне») и свой «полк», отдельно от общего новгородского ополчения. Понятно, почему новгородцам было важно самим выбирать своего владыку, а не получать назначенного со стороны.

§ 27. Состав новгородского населения и борьба классов в Новгороде. Население Новгорода и его земель делилось по своему имущественному

положению на две группы: людей лучших, или вящших, и людей молодших, или меньших. К первой группе принадлежали новгородские бояре, житьи (или житые) люди и добрые купцы. Это была богатая новгородская знать, владевшая землями в разных местах пятин и волостей новгородских и снабжавшая новгородский рынок товарами из этих земель и денежными капиталами. Tе из богатых семей, члены которых были часто избираемы на высшие должности вечем, приобретали через это особую знатность и название бояр. Менее чиновные, но столь же богатые семьи звались житьими. (Подобное различие было между «сенаторами» и «всадниками» в римских оптиматах.) Как всегда бывает в истории больших торговых городов, в Новгороде, с развитием его торговли, богатство и влияние торговой знати возросли до такой степени, что резко отделили эту знать от прочего населения, жившего в бедности. Все это бедное население составляло одну массу «черни», называемой меньшими людьми. В самом Новгороде, а также и в других городах Новгородской земли, это были мелкие торговцы, ремесленники и рабочие. В пятинах же меньшими людьми звались смерды (крестьяне) и половники (батраки, работавшие на хозяев из половины урожая). Смерды жили на государственных землях и были устроены в особые общины, носившие название погостов, а половники зависели от своих хозяев-землевладельцев и по своему житейскому положению приближались к холопам, которых в Новгородской земле было так же много, как и в других Русских землях.

Во все продолжение Новгородской истории в Новгороде происходили внутренние междоусобия и смуты. Первоначально несогласия между новгородцами были случайностью и возникали, например, по поводу приглашения князя, когда одна часть веча хотела одного князя, а другая – другого. Впоследствии же, с образованием в среде новгородцев сильной и властолюбивой торговой знати, внутренняя вражда в Новгороде стала постоянной и непрерывной. Знать стремилась управлять Новгородом по своему нраву и желала распоряжаться на вечах по своей воле. Нажимая на зависимую от них бедноту, они приводили дело к тому, что на вечах эта беднота поневоле творила их волю и решала дела так, как желали бояре. Однако такая житейская зависимость очень раздражала свободную новгородскую чернь и делала ее беспокойною. Вечевую толпу легко можно было поднять на тех бояр, которые казались ей утеснителями, и тогда «худые мужики вечники» начинали бить и грабить своих «лучших людей», а затем снова впадали в прежнюю от них зависимость. Мало-помалу вражда больших и меньших людей новгородских получила чрезвычайную остроту, и Новгород впал в тяжелую непрерывную смуту. Боролись между собою не только бояре и чернь, но и одни боярские семьи с другими. В надежде овладеть властью в Новгороде честолюбивые бояре сближались с недовольною толпою, поднимали ее против других бояр, их соперников, и начинали открытое междоусобие, сопровождаемое грабежами и убийствами.

Эта смута была первою и главною причиною падения Новгорода. Лишенный внутреннего порядка, Новгород не мог ни держать в повиновении свои пригороды и земли, ни обороняться успешно от внешних врагов. По всей земле Новгородской шло неустройство, а соседи Новгорода – Литва и Москва – были готовы им воспользоваться и при первом же удобном случае подчинить себе Новгород. Чуя опасность и не имея сил в открытой борьбе отстаивать свою независимость, новгородцы должны были прибегнуть к единственному остававшемуся средству: искать союза с одним врагом, чтобы с его помощью защититься от другого. И в этом деле они разошлись: одни хотели в союзе с Литвою борониться от Москвы, а другие желали, наоборот, сблизиться с Москвою и бороться с Литвой. На литовской стороне стояли лучшие люди; меньшие же люди тянули к Москве. Дело кончилось тем, что Московское княжество в 1478 году завоевало Новгород, а затем присоединило к себе и все его земли (§ 47). При этом завоевании погибли или разорились лучше люди новгородские, а чернь получила московское устройство. Став московским городом, Новгород понемногу утратил свое торговое значение, потому что торговым оборотом Новгорода стала распоряжаться Москва.

§ 28. Псков. Как выше было сказано, Псков был крупнейшим Новгородским пригородом и по своей населенности равнялся Новгороду. По пространству же своему он, пожалуй, даже превосходил Новгород. Псков был расположен на скалистом мысу, при впадении речки Псковы в большую и глубокую реку Великую. Первоначально он состоял из небольшой крепости – «детинца», или «крома», а затем разросся во все стороны, был обнесен одною внешнею стеною и, сверх того, укреплен несколькими внутренними стенами. В таком виде он представлял собою огромную твердыню, совершенно неприступную для врага. В «детинце», или «кроме», помещался главный Псковский собор Св. Троицы, имевший для Пскова то же значение, что Св. София для Новгорода. В центре города находился «торг». Самый город делился на шесть концов, которые, как и в Новгороде, имели свое особое управление. Земля, принадлежавшая Пскову, была невелика и узкою полосою тянулась с юга на север, вдоль р. Великой и берегов Чудского озера. В ней стояли пригороды Пскова, числом двенадцать. Все они представляли собою пограничные крепости, как бы форты, окружившие главную крепость – Псков.

Такая сеть укреплений была необходима на западной границе Руси. Псков стоял на рубеже русских поселений, лицом к лицу с немцами и Литвою, и оберегал Новгородскую землю, а вместе и всю Русь, от вражеских нашествий с запада. В этом и заключалась его важность для Новгорода. С развитием торговых отношений Руси с Балтийским побережьем Псков получил и торговое значение. Вместе с тем, разросшись и разбогатев, Псков стал выходить из Новгородского подчинения, стремился получить себе особых князей и, наконец, в 1348 году добился независимости: Новгород отказался посылать от себя во Псков посадника и признал Псков уже не пригородом, а «младшим братом» Новгорода. С тех пор Псков

сам избирал своих посадников, а князей получал почти всегда из рук великого князя московского; с Новгородом же у Пскова сохранилась одна связь: не имея своего архиерея, Псков был подчинен в церковном отношении новгородскому владыке.

Вечевая жизнь Пскова общим строем своим походила на новгородскую; но вече во Пскове было более благоустроенно и мирно, чем в Новгороде. Во Пскове не было такой громадной разницы состояний, как в Новгороде, а потому не было и таких острых междоусобий. Псковские бояре были не так богаты и влиятельны, а меньшие люди не были так обездолены и угнетены, как то было в Новгороде [27] .

Из псковских князей в особенности почитались и почитаются во Пскове: св. Всеволод– Гавриил Мстиславович (внук Мономаха), изгнанный новгородцами и принятый во Пскове, где он и скончался (1132), и князь Довмонт, бежавший на Русь из Литвы и блестяще оборонявший Псков от врагов с запада (1299). Оба они почиют в Псковском храме Св. Троицы. Они были первыми самостоятельными представителями княжеской власти во Пскове. С их именем Псков и связывал начало своей особности и независимости. В позднейшее же время псковские князья бывали обыкновенно подручниками великих князей московских и как бы их наместниками во Пскове.

27

Особенности общественного устройства во Пскове, его судебные и гражданские порядки определялись самостоятельным Псковским законодательством, выработанным на вече. Памятником этого законодательства является «Псковская судная грамота», составленная в XV столетии и заменявшая для Пскова Русскую Правду.

Суздальская Русь

§ 29. Заселение Суздальской земли русскими славянами и образование великорусской народности. Под именем Суздальской Руси, или Владимиро-Суздальского княжества, разумеется область, расположенная между средним и нижним течением Оки, с одной стороны, и верхним и средним течением Волги – с другой, по рекам Клязьме и Москве, впадающим в Оку. К этой же области всегда тянули места, находящиеся на севере от средней Волги, по р. Шексне до Белоозера и по р. Костроме до водораздела с системою Сев. Двины. В этой области первоначально обитали финские племена: меря (на Волге) и мурома (на Оке). Слабость и дикость этих племен издавна дозволили славянам с верховий Днепра и Волги проникнуть в их страну и основать в ней несколько своих колоний. В самом начале русской истории существовали здесь славянские поселения на Белоозере, принадлежавшие Новгороду. Весьма древни, кроме того, были города Ростов и Суздаль, созданные, по-видимому, также выходцами из Новгорода. Южнее их, на Оке, лежал город Муром существовавший при Владимире Святом, если еще не ранее. При Владимире же Святом, как полагают, возник на Клязьме город Владимир, а при Ярославе Мудром – на Волге город Ярославль. До конца XI века вся эта северо-восточная окраина Русской земли представляла собою глухой и слабо населенный край, в лесах которого разбросаны были финские поселки. Меря и мурома не строили городов, не имели никакого гражданского устройства; единственною властью у них были их жрецы-шаманы, которых славяне называли «волхвами».

В конце XI столетия, после Любечского съезда 1097 года (§ 17), Суздальская область выделилась в особое княжество. По соглашению князей, она была отдана Владимиру Мономаху, который начал устраивать ее для младшего своего сына Юрия (прозвищем Долгорукого). С этого времени в новом княжестве началась постройка городов и усилился приток русских поселенцев. Сам Мономах, его сын Юрий и дети Юрия: Андрей (прозвищем Боголюбский) и Всеволод (прозвищем Большое Гнездо) приложили много стараний для заселения и оживления их вотчины и в течение одного столетия сделали из нее цветущее и сильное княжество. С именем князя Юрия связано построение городов Москвы и Юрьева «Польского» (ставшего «на поле»); в то же приблизительно время возникли Тверь, Кострома, Галич «Мерский» (то есть в земле «мери») и много других городов. Строя города, устраивая дороги в лесах и заводя переправы через болота и реки, князья облегчали движение в их землю переселенцев из Руси. Люди шли сюда как с запада (из земель Новгородской, Полоцкой и Смоленской), так и с юга, из земли вятичей и даже из Киевщины. Движение с запада, от Новгорода и Смоленска, было постоянным и непрерывным; оно совершалось с незапамятных времен.

Движение с юга началось позднее. Между южными княжествами, лежавшими на Днепре, и Суздальской землею простиралась непроходимая, лесная и дикая область вятичей. Она мешала прямому сообщению Киева и Суздаля; первоначально ее объезжали, направляясь от Суздаля на верховья Волги и оттуда уже на Днепр. С течением времени, именно в середине XII века, были проложены дороги и «сквозь вятичи», с Днепра на Оку. По этим дорогам из южной Руси пошло сразу много народа, который бросал свою прежнюю оседлость по причинам нам уже известным (§ 19). Княжеские усобицы, половецкие набеги, общее оскудение Киевщины – гнали оттуда население, и оно с открытых южных пространств укрывалось в леса вятичей, а через эти леса выходило и далее на север, в «Залесье»: так на юге звали Суздальскую область, лежавшую за лесами. Сильный приток населения с юга сказался на быте нового Суздальского княжества. Южане переносили на новые места свои родные, привычные им имена и называли здесь города и реки по-южному [28] . Принесли южане на север и свои богатырские песни и былины, в которых они воспевали «ласковых» киевских князей и свою борьбу со степняками, неизвестными на севере. Южане в короткое время усилили русский элемент в Суздальском краю; они содействовали скорому обрусению этой финской окраины и подъему в ней княжеского могущества.

28

На юге были города: Переяславль на р. Трубеже, Стародуб, Галич, Звенигород. Появились и на севере два Переяславля (Рязанский и Залесский) и в них река Трубеж; появились там два Стародуба (Ряполовский и Окский, или Воцкий); появились Галич Мерский, Звенигород. И так было со многими названиями: рядом с финскими именами рек и местностей появилось на севере много славянских, взятых именно с русского юга.