Эдуард III
Шрифт:
— Если, конечно, Англия на него согласится?
— А какой Англии интерес от него отказываться?
— У Англии есть не только интересы, метр Гергард, у нее есть и друзья. Якоб ван Артевелде до сего дня был верным союзником и преданным другом короля Эдуарда Третьего, и может случиться так, что, если с эшевеном произойдет беда, то король Англии примет его сторону и попытается отомстить так же, как он уже мстит Франции за тех, кого Филипп Шестой казнил лишь потому, что эти люди были нашими союзниками. Но мы, метр, будем действовать в зависимости от обстоятельств. Сейчас я нахожусь здесь по приглашению Якоба ван Артевелде, с которым расстался несколько минут назад, и пока он будет выполнять свои обещания, я тоже не нарушу своих, а в случае необходимости сумею принять во внимание события, чьей жертвой он может стать.
— Ваше величество, не ожидаете ли вы завтра депутацию советников?
— Ожидаю.
— Она повторит то, что я вам сказал: без согласия всех фламандцев ничего произойти не может.
— Мы подождем, метр. Терпение — вечный удел королей. Было ясно, что Эдуард III примет помощь Гергарда Дени тогда, когда она будет ему выгодна; но король был слишком опытным политиком, чтобы размениваться на пустяки, пока пивовар еще оставался вождем Фландрии.
На следующий день на борт «Екатерины» прибыли советники. Артевелде уже за несколько минут до них находился у короля.
— Глубокоуважаемый государь, — обратился к Эдуарду III один из советников, взявший слово от имени всех остальных, — вы требуете от нас почти невозможного, за что позднее страна Фландрия сможет потребовать у нас ответа. Разумеется, сегодня нет другого сюзерена, которого мы сильнее желали бы видеть своим повелителем, чем вашего сына, принца Уэльского; но это желанное для нас дело мы не можем свершить одни: нам требуется согласие всех жителей Фландрии. Поэтому каждый из нас отправится в свой город, чтобы спросить мнение горожан, и чего пожелает наибольшая часть фламандцев, с тем мы и будем согласны. Через месяц, ваше величество, мы снова приедем сюда; гарантируем, что наше возвращение принесет вам большую радость.
— Да будет так, — ответил король. — Еще месяц я могу подождать. Советники ушли, а Якоб ван Артевелде остался с королем. Якоба все больше охватывала тревога.
— Ну? Что вы на это скажете, приятель? — спросил Эдуард бывшего пивовара. — И не возникли ли теперь у вас опасения, что вы напрасно вызвали меня сюда?
— Что вы! Помилуйте, ваше величество! Мне неизвестно, о чем будете сожалеть вы, но я, помимо многих других причин, предпочел бы, особенно сейчас, носить костюм короля Англии, а не свою одежду.
— Вы не честолюбивы, метр, — шутливо ответил Эдуард III. — Значит, все, что говорят, правда?
— Что же говорят, ваше величество?
— Говорят, что сегодня Якоб ван Артевелде уже не так любим народом и не столь влиятелен, как раньше.
— О Боже мой, почему же?
— Метра Артевелде обвиняют в том, что он исподволь лишил власти своего законного сюзерена, графа Людовика; наверное, это не имело бы никакого значения, если бы метр Жакмар не наложил свою лапу на казну Фландрии и безотчетно не тратил ее, а сие уже позволяет предположить, что деньги пошли совсем не на те цели, на какие предназначались. Отсюда следует, что сейчас, может быть, против метра Якоба ван Артевелде замышляют заговор так, словно Артевелде — законный монарх.
— Замышляют заговор? — невольно побледнев, спросил Якоб.
— Так говорят.
— И кто это говорит, ваше величество?
— Ветер, дующий из Гента.
— Ваше величество, у вас был ткач Дени.
— Может быть.
— Этот человек, ваше величество, вас предаст.
— А кто вам сказал, метр, что я встречался с ним? И, если даже я встречался с ним, кто вам сказал, что я ему доверяю?
— Значит, ваше величество, нужно, чтобы вы помогли мне расстроить его козни и привести принца Уэльского к победе.
— Лишь ради этого я и приехал, но, по правде говоря, очень боюсь, что напрасно доставил себе лишние хлопоты.
— Не напрасно, ваше величество. Вы добьетесь успеха, если изволите прийти мне на помощь.
— Что необходимо сделать?
— Необходимо, ваше величество, дать мне четыре сотни солдат, чтобы облегчить осуществление ваших планов и схватить наших врагов, ибо их у нас немало.
— И тем самым усилить охрану Якоба ван Артевелде?
— Помилуйте! Ваше величество, охраняя Артевелде, вы защищаете союзника и отстаиваете ваши притязания на Фландрию.
— Правильно. Ну что ж, я дам вам четыре сотни солдат!
— Ночью я впущу их в Рент, и, если после возвращения
советников события примут нежелательный для нас оборот, мы ускорим ход событий.
— Довод убедительный, метр, и в этом случае умный советчик уступит место человеку действия, — сказал король, казалось не слишком веривший в мужество своего приятеля.
— Да, ваше величество.
— Прекрасно! Начиная с сегодняшнего вечера четыреста солдат — в вашем распоряжении.
— И сегодня же ночью, ваше величество, они вступят в Гент.
— Как бы там ни было, метр, я нахожусь здесь для того, чтобы защищать вас, — прибавил Эдуард, — и, если вас убьют, я отомщу за вас, обещаю вам.
Сказав это, король сердечно протянул эшевену руку.
Но при слове «убьют» Артевелде снова побледнел и его рука дрогнула в королевской ладони.
«Значит, я не ошибся, — подумал Эдуард, — этот человек боится».
— Мне пришла в голову одна мысль, — громко сказал король.
— О чем, ваше величество?
— Добавить еще сто человек к тем четырем сотням, ибо считаю, что вам не повредит больше охраны.
Артевелде не смог сдержать себя и поцеловал королю руку.
— Ох, бедный мой сын, если вам когда-нибудь доведется с помощью метра Жакмара стать повелителем Фландрии, меня это очень удивит, — пробормотал Эдуард, покидая Артевелде.
Вечером Артевелде вместе с отрядом, который дал ему Эдуард, высадился на берег, а ночью впустил солдат в Гент.
Но в то мгновение, когда он входил в городские ворота, в тень скользнул человек, заметивший Артевелде.
Это был Гергард Дени, знавший, что Артевелде вернулся отдельно от советников и, опасаясь какой-нибудь неожиданности, давно подкарауливал пивовара.