Ее маленькая тайна

Полякова Татьяна Викторовна

— Как хочешь, а то пошли.

— Нет. Еще кого-нибудь напугаю.

Я вошла в туалет, заперла дверь и бросилась к окну. Кабинка туалета размещалась чуть дальше, а у окна была раковина. Чертыхаясь, я подергала раму. К большому моему облегчению, она открылась, и я протиснулась в окно. При этом зацепилась платьем за какой-то гвоздь, чертыхнулась еще раз и спрыгнула на асфальт.

Телефон был прямо на углу. Я торопливо набрала номер, с неудовольствием глядя на огромную тучу. Погода опять испортилась, с утра дул

ветер, а сейчас вдруг заморосило.

— Что за безобразие такое? — возмутилась я и тут услышала голос Скобелева:

— Да.

— Виктор?

— Это ты? — Могу поклясться, он обрадовался. Чудеса, да и только. — Я тебе звонил несколько раз…

— Извини, нет времени. Меня интересует машина одного человека и сам человек, конечно, тоже. — В рекордно короткие сроки я поведала, где найти ту самую машину и кто в ней должен сидеть. А потом полезла в окно. Вполне возможно, что Резо уже надоело торчать у двери и мы с ним встретимся возле раковины.

Ничего подобного, туалет пуст, правда, Резо тихо скребся в дверь.

— Сейчас, — мученическим голосом отозвалась я и взглянула на себя в зеркало. Так и есть, волосы в мелких бисеринках дождя. Я быстро умылась и пригладила волосы мокрыми руками. Открыла дверь, мой страж хмурился и моргал. Молча мы проследовали к столу. Здесь его разобрало.

— Тебе нехорошо?

— С чего ты взял?

— Ты умылась и волосы мокрые.

«До чего ж глазастый».

— Нехорошо, — покаялась я. — Душно здесь. Голова закружилась.

— Я уж беспокоиться начал. Думал, может, ты сбежала.

— Куда? — Глаза у меня только что не вылезли из орбит.

— Ну… может, у тебя какое дело, а ты не хочешь, чтобы я о нем знал.

Я уставилась на него и сидела так довольно долго.

— У меня нет дел. Вообще никаких.

Он кивнул, при этом мыслей в его голове вообще не было.

«Знал бы ты, олух, что за судьбу я тебе уготовила, на руках бы носил… Впрочем, он и так понесет, стоит только сказать».

— До меня не дошло, ты кто вообще: охранник, тюремщик или нянька?

Он опять обиделся:

— Я охранник. Но это не так примитивно, как ты себе представляешь, потому что моя работа…

— Все, заткнись, — отрезала я.

— Напрасно ты так к этому относишься, — все-таки проворчал он, глазки-бусины стали грустными.

— Да ладно, это я от духоты вредничаю. Поехали домой.

Теперь оставалось только ждать: выполнит приказ тайной организации Скобелев или хватит ума сообразить, что все это липа чистой воды?

Вечером мы с Папой играли в шахматы, а Резо сидел рядом и хитро на меня посматривал. Дважды подмигнул, потом принялся кашлять. Я вздохнула и сказала Папе:

— Сегодня мне Саша звонил.

— Какой Саша? — не понял он.

— Резо его Монахом зовет.

— А-а. И что?

Я пожала плечами.

— Не хочу я об этом рассказывать.

— Ну

не хочешь и не надо… Он тебе нравится? — помедлив, все-таки спросил Папа.

— По-моему, мы не подходим друг другу, — осторожно ответила я. — А как вы думаете?

— Не подходите, — согласился Папа. — Я еще в прошлый раз заметил, Сашка все возле тебя крутился. Парень он… как бы тебе сказать… шальной, словом… Такой девушке, как ты, с ним одни неприятности… — И вдруг спросил:

— Вы ведь раньше встречались?

Папа имел в виду встречу трехлетней давности, из-за которой я пострадала, это немного успокоило. Я долго думала, прежде чем ответить:

— Не знаю. Я многого не помню. Часто пытаюсь вспомнить, но не могу. Что-то темное… и страшное.

Папа внимательно наблюдал за мной и в целом остался доволен. Но одна мысль в его голове меня насторожила. Дураком Папа точно не был.

Чуть позже, отправившись в кухню за молоком, я случайно услышала разговор Папы с Резо и замерла на месте соляным столбом.

— О чем говорили, слышал? — спросил Папа.

— Сашку не слышал, — ответил Резо. — А она дважды ответила «нет» и один раз «да».

На цыпочках я вернулась в комнату, пытаясь прийти в себя от удивления. Резо соврал хозяину, можно сказать, отцу родному. То, что болтал Сашка, он мог в самом деле не слышать, но мои ответы наверняка выучил наизусть.

«Чудеса», — подумала я, укладываясь спать и пообещав себе завтра как следует пошарить в его мозгах. Решив однажды, что его мысли способны доконать любого, я от Резо старательно отгораживалась, а теперь пожалела об этом. Что-то я в парне проглядела.

Утром я встала рано и сразу же направилась к бассейну. В доме была тишина, Папа почивал, охрана передвигалась на цыпочках, а я устроилась под зонтом с книжкой в руках, кутаясь в махровый халат по причине утренней прохлады. Резо мог появиться в любую минуту, я ждала с нетерпением, очень мне хотелось послушать его мысли. И вскоре услышала, да такое… Ничего подобного мне даже в голову не приходило, и уж вовсе невероятно, что это пришло в голову ему.

Он мечтал, и эти мечты впечатляли. Я даже книгу выронила и повернулась, чтоб посмотреть: может, это кто-то другой пасется поблизости? Резо сидел в своем кресле в тенечке, увидев, что я повернулась, сказал:

— Доброе утро. — А я ошалело кивнула.

«Точно, он».

И еще немного послушала. Покраснела, начала с трудом дышать, а потом, сбросив халат, с разбега плюхнулась в воду.

«Ну, сукин сын! И где он такого набрался, придурок».

Придурок переместился ближе к бассейну, я подплыла, а он сказал:

— Холодно еще, простудишься. — И приготовил полотенце.

— Ты вчера соврал Папе, — зашипела я.

— Я не врал, — нахмурился он.

— И мне сейчас врешь.

— Подслушивать нехорошо.