Ее маленькая тайна

Полякова Татьяна Викторовна

— Я не подслушивала, а услышала случайно, это разные вещи. Улавливаешь?

— Ну… А я слышал то, что слышал, и отстань.

Я выбралась из бассейна, потому что злиться, болтаясь в воде, неудобно. Он набросил мне на плечи полотенце, а я прошипела:

— Не трогай меня.

— Я не трогаю, — надулся он, подтащил свое кресло к моему и затих, а я стала думать, чем бы его утешить. Ничего не придумала и брякнула:

— Спасибо.

— Я слышал то, что слышал, — упрямо повторил он. Я окинула его взглядом и приуныла: без его помощи мне здесь нелегко

придется. Резо хоть и с одной извилиной, но приметлив и хитер. Значит, надо его привязать к себе чем-то посущественнее игры в шахматы, однако думать об этом всерьез как-то не хотелось. Для такого шага надо набраться сил.

Он вдруг разулыбался.

— Погода будет хорошая, я прогноз слышал. 25 — 27 градусов. Поедем куда?

— Дома останемся, — ответила я и, вздохнув, добавила:

— Идем чай пить.

В три часа, сразу же после обеда, в доме появился мужчина лет шестидесяти, толстый, розовощекий, с веселыми глазами. Привез его Витька, повел к Папе.

— Кто это? — спросила я Резо, он пожал плечами.

— Первый раз вижу.

Я насторожилась, очень мне все это не нравилось.

Тут Папа позвал меня к себе, то есть не Папа, а Витька вышел и крикнул:

— Варвара, тебя Владимир Иванович зовет.

Я пошла. Папа вышагивал в гостиной, толстяк сидел на диване, сложив пухлые ладошки на брюшке и улыбаясь, кивнул мне и сказал:

— Здравствуйте, Варя.

— Здравствуйте, — ответила я, понемногу успокаиваясь.

— Вот, Варя, знакомься, — начал Папа. — Врач к тебе приехал, Геннадий Николаевич, очень хороший специалист.

— Врач? — выразила я удивление.

— Да. Мы с Леонидом Андреевичем посоветовались и решили: пусть Геннадий Николаевич тебя посмотрит.

Папа, конечно, врал. С Доком он не советовался, но против врача я не возражала, хоть и напустила при этом в лицо величайшей грусти, чтоб, значит, Папа себя виноватым почувствовал.

Мы отправились в мою комнату, а Папа остался в кабинете. Геннадий Николаевич устроился в кресле перед журнальным столом, на меня смотрел ласково, мы с ним немножко поболтали о том о сем, после чего он извлек из чемоданчика картинки и стал мне их показывать.

«Что ж, приступим, — мысленно хмыкнула я. — Диагноз шизофрения я себе мигом обеспечу».

Потратили мы на это занятие час, не меньше, и я начала беспокоиться: как бы не переборщить и вновь не угодить в психушку.

Наконец гость убрал свои дурацкие картинки, еще немного со мной поболтал и направился к Папе, на ходу состряпав постную физиономию. Через полчаса отбыл, а Папа позвал меня пить чай. Выглядел он слегка пришибленным, совестился.

Геннадий Николаевич диагноз подтвердил, но выразил надежду, что мой случай небезнадежен. О нем бы я такое не сказала.

Вечером приехал Док, и Папа с заметным подхалимством рассказал ему о визите. Док, само собой, немного обиделся, так как усмотрел в действиях Папы неуважение к себе, и со свойственным ему достоинством заявил, что Папа может при желании собрать консилиум. Единственное, в чем я по-настоящему

нуждаюсь, это любовь и покой. Потом мы с Доком немного погуляли в саду. Как только остались одни, его уверенность разом улетучилась, он нервничал и даже не пытался этого скрыть.

— Тебя проверяют? — прошептал он испуганно.

— Конечно, — отмахнулась я.

— Он что-то заподозрил.

— Папа неглупый мужик и очень осторожен. Кончай дергаться, Док, все в пределах нормы.

— А я так не считаю. Скажи, зачем ты здесь?

Я засмеялась и покачала головой.

— Тебе нужны те трое мерзавцев…

«Ну вот, началось…»

— Док, как только я почувствую, что находиться здесь опасно, сразу сбегу. О себе думай. Какого черта ты еще здесь? Я ведь сказала: уезжай.

— Без тебя я никуда не уеду…

Что ж, это его дело. Человек он взрослый и решать должен сам.

— С Орловым общайся только по телефону. Хотя я бы на твоем месте уехала.

— Куда? — всплеснул он руками. Нервы у него ни на что не годны, пожалуй, я дурака сваляла, оставив его одного. Теперь говорить ему об угрозах Монаха нельзя, он вконец перепугается и неизвестно что сотворит.

— Как там Орлов? — спросила я, желая сменить тему. — Какие новости?

— Просил тебе передать: Клим последнее время любит отдыхать на турбазе «Лесная сказка», уезжает туда в субботу с ночевкой. Там рыбалка хорошая.

Новость показалась мне занятной. Пора нам с Климом познакомиться.

— Что еще?

— Так, ерунда всякая.

— Док, я тебе говорила, мне любая ерунда важна.

Он с заметным недовольством стал перечислять привычки и склонности Клима. Одна меня слегка удивила: оказывается, в юности он любил читать.

— Что? — заинтересовалась я. — Что он читал? Фантастика, приключения?

Док посмотрел на меня, как на чокнутую.

— Откуда мне знать?

— Извини, — сбавила я обороты. — А вот Орлову передай, пусть непременно узнает.

— Как ты себе это представляешь? — разозлился Док.

— В библиотеке люди обычно работают подолгу и активных читателей помнят. Думаю, Орлову будет нетрудно раздобыть такие сведения.

— А при чем тут библиотеки? — не сдавался Док.

— При том, что десять лет назад, когда Клим был подростком, люди шли за книгами в библиотеки.

— Допустим, ты узнаешь: он безумно любил Достоевского, и что?

— Явлюсь к нему в образе Сонечки Мармеладовой, — хохотнула я, но Док не оценил моей шутки.

Мы завтракали на веранде, Папа пел соловьем и пару раз, вроде бы невзначай, погладил меня по голове. Я решила воспользоваться его хорошим настроением и сказала:

— Мне так хочется куда-нибудь поехать…

— Куда? — насторожился он, я пожала плечами.

— Не знаю… Вчера по телевизору реклама была: предлагают однодневные путевки на турбазу… забыла, как называется.

— Ну, если хочешь… — вздохнул Папа. — Хотя чем плохо в саду? Бассейн… — Устыдился и добавил поспешно:

— Я не хочу держать тебя взаперти, ты сама себе хозяйка.