Её несносный студент
Шрифт:
— Что случилось? — интересуется, глядя из меня исподлобья, смотрит осуждающе, словно я ему денег должен и не возвращаю.
— Ничего, — отмахиваюсь.
Не тянет меня сейчас на разговоры по душам, не та стадия алкогольного опьянения. Недостаточная концентрация в крови. Сжимаю кулаки, желание расхреначить все вокруг рвется наружу, и все из-за нее, — занозы в моей голове и заднице.
Разворачиваюсь, собираясь вернуться в клуб, но Белый не позволяет, хватает меня за плечо, тянет на себя, сильно рискуя
Внутри опять херня какая-то творится, выть хочется от тупости ситуации. Столько времени прошло, а я ее никак отпустить не могу, из башки своей больной выдворить. Александровна, как опухоль злокачественная, с ума сводит, лишает здравого смысла. И мужик этот ее еще, какого хера вообще вернулись? Сидела бы заграницей, или в столице, куда она там свинтила после нашего с ней последнего разговора? Я бы может и перебесился со временем. Наверняка бы перебесился. А теперь я знаю, что здесь она, что вернулась. И че мне, блядь, с этим знанием делать?
— Клык, — Белый снова привлекает мое внимание.
— Все нормально.
— Тогда чего сорвался, я очухаться не успел, а ты уже из чувака пациента травмпункта сделал.
Алкоголя, видно, в моей крови все же доза приличная, для непьющего человека, а потому смысл слов до меня доходит не сразу, лишь на подкорке сознания вспышкой мелькает физиономия какого-то дебила, навалившегося на меня во время потасовки в клубе, и вполне объяснимо по роже отхватившего. А нехер у меня на пути было стоять. Ниче, очухается, не вспомнит даже нихрена.
— Белый, вот че ты до меня доебался, а?
Чего я ему сказать должен? Что дебил я? Что он прав, и я так и не забыл, не смог и что в каждой бабе ее ищу, каждую с ней сравниваю и медленно подыхаю? Что только увидев, рванул к ней, как идиот последний, к той, которая уже замужем и обо мне не вспоминает даже? Да я себе в этом с трудом признаюсь, все пытаясь понять, осознать наконец, чего меня на ней так клинит.
— Ксюша, — выдыхаю и отворачиваюсь.
— Какая Ксюша?
— Бля, Белый, вот включи мозги, ты много Ксюш знаешь? — срываюсь на друге, потому что нехер тупые вопросы задавать.
— Александровна что ли? — спрашивает он недоуменно, лицо как-то неестественно вытягивается.
— Владимировна, блин, Белый, бесишь!
— Ты по-русски говори, дебил, я мысли еще читать не научился.
— Она была здесь, — поясняю, теряя терпение, — я за ней рванул, и не надо на меня так смотреть.
— Ты перепил что ли? Откуда ей здесь взяться?
— Да пошел ты.
— Ладно не кипятись, дальше что?
— Ничего дальше, в тачку с мужиком села и привет, я не успел.
Вздыхаю, кошусь на многострадальную урну у стены, слишком далеко. А жаль, не Белого же метелить.
— Она вернулась, — усмехаюсь, понимая всю абсурдность ситуации. И как я так опять попал?
Белый косится на меня, взгляд какой-то обеспокоенный, словно опасается чего-то. Может срыва моего очередного, ведь в прошлый раз даже он вел себя приличнее.
— Да не сорвусь я, нормально все, — хлопаю друга по плечу, не слишком веря в собственные слова, и он не верит, потому что меня, как облупленного знает.
— И что ты собирался делать, если бы догнал? — задает вполне себе резонный вопрос, на который у меня нет ответа.
Я об этом не думал, я в тот момент вообще не думал. Видел цель — не видел препятствий. Как-то не до размышлений было, я вообще не думаю, когда ее вижу, как выяснилось.
— Клык, остынь, не дури, она замужем, забудь ты ее уже, вокруг девок полно, помани и любая твоя будет.
Он говорит здравые, в общем-то, вещи, и я головой это, конечно, понимаю, а вот что с пробоиной в груди делать — не понимаю.
— Пообещай мне, что не будешь искать с ней встреч.
— А ты не много на себя берешь?
— Клык, мля, — он тоже теряет терпение, беспокоится обо мне, я ценю это, конечно, но все равно раздражает. — Дай мне слово, что больше не вляпаешь во все это дерьмо.
— Ладно, не кипишуй, сказал же, все нормально будет, не беси.
Его такой ответ, естественно, не устраивает, но мне сейчас как-то феерически похер, я просто разворачиваюсь и двигаюсь обратно в клуб, Маринка наверняка все еще торчит за столиком, если не нашла жертву поинтереснее. А мне напряжение надо снять, Маринка с этим хорошо справляется, качественно, так сказать, с особым умением душу высасывает.
Белый сопит чего-то, дебилом меня называет, плетется следом, скрипя зубами и наверняка подавляя желание мне втащить хорошенько. У него в этом плане с самоконтролем получше, чем у меня.
К нашему возвращению народ уже успевает успокоиться, Маринка с подружкой, как и положено, на своих местах, не свалили. Сидят, коктейли попивают, грустно на танцпол поглядывая. Нет, детка, сегодня потанцевать не получится. Не здесь во всяком случае.
— Егор, — тянет пискляво и это бесит, сильно.
Ее кажется вообще не смущает, что я только что оставил ее одну и ломанулся в неизвестном направлении, попутно отхватив по морде, и по морде надавав. Всматриваюсь в лицо Маринки, взгляд плывет, улыбка какая-то совершенно блаженная. Накидалась что ли?
— Че принимала? — хватаю ее за подбородок, она продолжает улыбаться, руками ко мне тянется, за шею ухватиться пытается. — Че приняла я спрашиваю? — мне адекватная девка сейчас нужна, а не бревно обдолбанное.
— Да ниче не принимала, коктейль выпила и пивасик, — отвечает насупившись.